56 
— Есть хочу, — без энтузиазма сообщил Хохотун.
— Пойдем со мной, — ответил Быстроумный. — Я дам тебе мясо носорога.
— Не хочу мясо носорога, — сказал Хохотун и быстрым ударом ноги раздавил жука-говноеда. — Хочу яйца кашляющей птицы. И сок тыквы. Прошлогодний.
— У меня нет яиц кашляющей птицы, — сказал Быстроумный, подумал и добавил: — Но я знаю, где они есть. Среди дочерей тна есть одна, по имени Уммо. Она старая, и у нее нет детей. Она плетет ремни и меняет их на яйца кашляющей птицы. Пойдем к ней. Я ударю ее палкой, и она отдаст нам всё, что имеет.
— Нет, — сказал Хохотун. — Это долго. Теперь я не хочу есть. Теперь я хочу спать.
И начальник стражи Хозяина Огня ушел в темноту, а его приятель обтер пот с лица и плеч, вздохнул и сел на утоптанную землю, а потом и лег.
Спустя минуту он уже храпел.
Марат попытался выяснить, о чем говорят у семейных костров, — ничего интересного не услышал. Только однажды донеслась реплика молодой самки из рода пчо: ее дети, мальчик и девочка, не хотели есть пресное мясо, а хотели соленое, и женщина, успокаивая детей, сказала, что скоро Хозяин Огня принесет из-за гор много горькой пыли и ее хватит на всех. В других местах говорили только на бытовые темы. Почти все дети и взрослые мужчины уже спали; женщины прибирались, упорядочивали элементарный скарб. Матери родов находились в чувствилищах и тихо общались с духами, их бессвязные протомолитвы, где отдельные слова растворялись в длинных стонах и бесконечно тянулось низкое горловое «и-и-и», привели Марата в уныние. Пройдет две или три тысячи лет, подумал он, из этих реликтовых камланий родятся сложные, разветвленные культы, с возжиганием благовоний, с жертвоприношениями, с особым сложным языком, понятным только для посвященных. А пока — вот: то ли плач, то ли гимн, то ли просто угрюмый восторг по причине того, что высшая сила обнаружена.
Только мать рода ндубо, помилованная преступница, не молилась, а сидела молча, недвижно, подобрав под себя ноги, и удары ее сердца были слабыми и редкими.
Марат выключил технику и по привычке проверил напряжение. В принципе, сканер можно активировать каждый вечер. Допустим, в начале ночи, на полчаса. Тогда есть шанс прослыть не только Хозяином Огня, но и Хозяином Тайн. Повелевать огнем — это очень страшно, тут не о чем спорить, но всезнание, умение слышать любое сказанное слово — еще страшнее. Заговоры будут пресекаться в зародыше. Правда, через год аккумуляторы разрядятся, капсула истечет желчью и навеки издохнет, Жилец останется без медицинской помощи, и двое пришельцев останутся один на один с Золотой Планетой, защищенные только своими знаниями. И еще — пистолетиком с наполовину пустой обоймой.
Марат горько усмехнулся. Знания — это хорошо. Но их багаж — даже увесистый — не слишком успокаивает. А вот пистолет — да, это лучшее в мире снадобье для лечения расшатанных нервов. И когда кладешь его под подушку, он действует как идеальное снотворное.
Он погладил капсулу по стене. Сегодня Жилец спал во дворце. Долгие годы, проведенные в тюрьмах, сделали его настоящим фанатиком свежего воздуха. Пустая капсула отдыхала — ей, как и Марату, тоже не нравился старый парализованный вор. Но правильно построенный и воспитанный биом скрывает свои эмоции от всех, кроме пилота.
Вышел под темно-пепельное небо — проверить носорогов. А заодно и пленника. Бродяга — настоящий кладезь информации. Его следует допросить подробнейшим образом. Еще лучше оставить в Городе до начала похода через горы: проводник всегда пригодится. Жаль, что капсула умирает. Будь она исправна, Марат снял бы с дикаря мнемограмму и вытащил всё содержимое сознания и подсознания…
Через секунду Хозяин Огня обнаружил, что пленник сбежал.
При свете четырех лун было видно, что сыромятный ремень перерезан ножом, и не простым ножом, а совсем новым, из отличного синего обсидиана. Этот нож никогда не использовали в хозяйстве. Не отделяли мясо от костей. Его берегли для дела.
Марат рванул из кобуры пистолет, выпустил в небо осветительную ракету. Носороги проснулись и заревели. Несколько полночных дикобразов шустро спаслись в кустарнике. Взмыла из травы летающая змея. Задыхаясь, Марат всмотрелся в гребни холмов, осторожно отступил к стене дома, переключился на стрельбу зажигательными.
Их луки — почти игрушечные. С пятнадцати метров подранить тоненькой стрелкой птицу или ящерицу еще можно, но нанести вред человеку — вряд ли. Правда, дикари мажут наконечники ядом, но организм пилота невосприимчив к инопланетной заразе. Единственный боевой лук находится в собственности Хохотуна, и — да, начальник личной стражи вполне способен одним выстрелом привести жизнь Марата к последнему равновесию. Но Хохотун не может предать. Так сказал Жилец.
56 
