105 
– Сначала на огород, потом на пасеку загляну. Обед ведь на троих надо сготовить, а я одного только гостя ждал.
– Пасеку… с мясом-то у тебя как?
– Ты, – усмехнулся Старик, – помнишь день, когда в этом доме мясо переводилось?
– Нет, – признался Швейцарец. – Не помню.
– То-то же.
– Послушай, – неожиданно сказал Швейцарец. – Я спросить хотел… а… как тебе она?
– Забавно…
Старик, поправив рукав, неторопливо прошелся вдоль комнаты.
– Забавно, что ты меня спрашиваешь об этом.
– А кого еще?
– Себя, разумеется. Ты ведь знаком с ней уже… сколько? Почти две недели?
– И? – Швейцарец вдруг сообразил, что полминуты вертит в пальцах карандашный огрызок. «Вот ведь дурацкая привычка, – расстроенно подумал он, – а казалось, давно уже отучился. Нервничаю. Может, отсутствие кобур сказывается. Черт, затянул я свой последний вояж – без пистолета под рукой чувствую себя хуже, чем голый на площади».
– Свое мнение я знаю. А спросил именно потому, что мне интересно твое впечатление. Взгляд со стороны.
– Боишься, что влюбленность повлияла на остроту твоего собственного взгляда не в лучшую сторону?
Да какая еще влюбленность, едва не выкрикнул Швейцарец. Но промолчал. «Если сомневаешься, лучше промолчи, – внушал ему когда-то стоявший напротив человек. – А если хочешь мне солгать, тогда молчи тем более».
– Ах вот, значит, оно как! – после долгой паузы задумчиво произнес Старик. – Признаюсь, я как раз не был уверен, что дело настолько… глубоко зашло.
– Если не был уверен, зачем сказал?
– Выстрел наудачу, – пожал плечами Старик. – И, как выясняется, удачный.
– Раньше ты не полагался на везение. И мне не советовал.
– Раньше… раньше я не имел права на ошибку.
– А сейчас имеешь?
– Сейчас, – устало вздохнул Старик. – Я имею право… почти на все.
– И все же…
– Упрямый ты…
– Я не меньше вас упряма, – попытки имитировать голос Шурочки Азаровой у Швейцарца всегда получались, мягко говоря, не очень, но Старик его понял.
– Ладно. Так и быть, не буду тебя мучить, отплачу, – Старик слегка усмехнулся, – добром за зло. Первое впечатление – положительное. Девчонка умная, симпатичная, в тебя, дурака, – он улыбнулся шире, – влюблена, словно кролик в морковку. Это ты хотел услышать?
– Примерно.
– Ну а так точно будет дня через три, когда я к ней поближе присмотрюсь. Идем, а то без лука обедать будешь.
– Котлеты без лука? – возмутился Швейцарец. – Это ж татьянство!
САШКА
Засада была примерно там, где я и предполагал, – в трех сотнях метров от бывшего берега, за первыми рядами домов. Улица Гипсовая…
Слева зашуршало, потом раздался дробный стук – я, резко дернувшись, поймал источник стука на прицел. Сообразил, что катящийся по груде битого камня кирпич – ловушка, но крикнуть, предупредить уже не успевал – ни я, ни Сергей. Протяжно хлопнула сталь, и – «бдзинь!» – звук, с которым самострельный болт, скользнув по панцирю Эмминой хозяйки, улетел куда-то в ночь, можно было назвать почти стеклянным.
Расчет был, в общем-то, верный – простенькой ловушкой, камнем на веревочке, заставить нас развернуться боком к стрелку. Подавляющая часть броников толком защищает лишь грудь и спину, да и шанс задеть что-либо жизненно важное при стрельбе в бок много выше – хотя, думаю, для самострельного болта с широким листовидным острием последнее куда менее значимо, чем для пули моего калибра. Хороший был расчет, но создатель титанового панциря оказался предусмотрительней.
Мигом позже стрелок уже с лязгом и грохотом летел вниз. Разряженный самострел он бросил наверху, и сейчас в каждой его лапе – назвать эти здоровенные, в перчатках каждая была почти с голову Шемяки, конечности руками у меня затвор не провернулся бы – сверкало по ножу. Вернее, по большой наточенной железяке – не уверен, что иззубренная стальная полоса почти в полметра длиной еще может причислять себя к ножам, пусть даже и держат ее обратным хватом.
Остальные габариты тоже соответствовали – своей массой наш «Комитет по встрече», думаю, был примерно равен Анне и Сергею, вместе взятым, причем с рюкзаками. Метр девяносто ростом, в высоких сапогах и несимметрично обшитой разнокалиберными пластинами куртке. Она-то и гремела в момент прыжка, понял я, затем разглядел на одной из бронепластин старательно процарапанную птицу – знак клана «Грифов», хотя общего с реальным грифом у персонажа данного рисунка было разве что наличие крыльев, – и едва не чихнул вхолостую. Для чиха, к слову, был еще и другой повод – немытым человеческим телом от «грифа» несло так, что я удивился, как мы не почуяли его засаду метров за сто. Настоящие стервятники не опускаются до мытья, что ли?
105 
