Часть первая

Договор превыше всего

Портрет получился что надо – в меру красочный, в меру узнаваемый и в меру оскорбительный. Я хмыкнула, почесала нос, случайно измазав его цветным мелком, и, прикусив язык от усердия, нарисовала на подбородке бургомистра жирную отвратительную бородавку. Бургомистр не возражал. Он только укоризненно смотрел на меня со стены городской ратуши, всем своим видом говоря: как вам, юная особа, не стыдно.

Признаться честно, стыдно не было ни капельки. Напротив, я испытывала настоящую гордость за такую прекрасную работу. Однако, по здравому разумению, рисунку не хватало некой завершенности. Надо было поставить окончательную шедевральную точку во всем этом художестве. Я подвигала бровями, искусно имитируя бурную умственную деятельность, затем приподнялась на цыпочки и размашисто вывела знаменитые три буквы. Портрет несчастного градоначальника едва не покраснел от стыда и негодования, но уйти со стены он при всем своем желании не мог. Теперь прямо по лбу изображения шла надпись. «Ррг» – гордо гласила она, что в переводе на всеобщий с языка сквернословов-орков означало орган для размножения, присутствующий у мужских представителей всех разумных рас.

Я довольно хихикнула. Конечно, еще необходимо было нарисовать этот самый орган. Но времени на финальный штрих не оставалось. Скоро, совсем скоро вокруг ратуши, печатая шаг, пройдет утренний караул. Попадаться ему на глаза мне как-то совсем не улыбалось. Да и, не ровен час, вот-вот начнут просыпаться жители славного города Мейчар, который стоит на перекрестке важнейших торговых путей королевства людей – Тририона. Восточный край неба, проглядывая между крышами невысоких двухэтажных домиков, уже стыдливо подернулся розовой дымкой рассвета. Хорошего понемногу. Пора степенно и важно уходить, словно добропорядочная горожанка. А не то придется драпать по этим самым крышам в образе драной, облезлой кошки. И отсиживаться пару недель дома, пока не смолкнут очередные разговоры о нечисти, поселившейся в наших краях. Еще и охотников пригласят. То-то веселье будет от освященных рун шарахаться, которые тут же во всех кабаках намалюют при входе. Конечно, навредить они мне вряд ли навредят, но парочку неприятных мгновений точно доставят.

Я еще раз окинула критическим взглядом свое творение. Хорошо бургомистр получился, ничего не скажешь. Глазки выпученные, подслеповатые, три волосинки на лысой, словно яйцо дракона, голове во все стороны торчат. Из уголка рта тоненькая ниточка слюны свисает. Правильно, а нечего у честных веселых вдовушек треть дохода отнимать. Ишь чего удумал – на нужды города. Мне-то, если честно, глубоко безразличны все финансовые дела градоначальника. Но если друзья пожаловались – почему бы и не напакостить немного.

– Неплохо вышло, – неожиданно раздался за спиной одобрительный голос.

Я огромным усилием воли удержалась от прыжка с места на крышу дома. Платье ведь изорву от такого превращения, а жалко: за него целый серебряник уплачен. Сначала взглянуть надобно, кому это в такую рань не спится. А самое главное – разобраться, почему я его не учуяла за полста шагов.

– Спасибо, – как можно более бархатно и обольстительно промурлыкала я, оборачиваясь к нежданному свидетелю, при этом торопливо гася в глазах зеленые огоньки и переходя на человеческое зрение. Тотчас же сумрак вокруг сгустился, придвинулся ближе, и я подслеповато прищурилась, пытаясь разглядеть, кого это бог-отступник принес на мою голову.

На расстоянии вытянутой руки от меня стоял мужчина. На первый взгляд лет тридцати – тридцати пяти, глаза и волосы темные, одежда дорогая. Даже слишком дорогая для простого прохожего. И меч на обычной перевязи, которая своей скромностью невольно обращала на себя внимание. Я недоуменно принюхалась. Ничего не понимаю, если живой – почему запаха не чую, а от мертвяка по очевидным причинам еще сильнее пахнуть должно.

Незнакомец хмыкнул, словно уловив мое недоумение, и нарочито поправил массивную серебряную цепь, на которой висел внушительных размеров знак одной из гильдий. Признаться честно, это меня озадачило еще сильнее. На светлом фоне медальона была без труда различима темная гравировка: какая-то весьма омерзительного вида жутко зубастая тварь. Означало ли это, что передо мной стоит один из представителей запрещенных гильдий? Ведь обычно на подобных знаках предпочитают изображать покровителей. Или в крайнем случае, так сказать, орудия труда. У трактирщиков – бутылка с кружкой, у наемников – обнаженный клинок, у охотников за нечистью – крест, символизирующий четырех богов пантеона людей. Ну, отца, сына, мать и дочь. Про бога-отступника, естественно, и речи идти не может. Кто там дальше имеется? У веселых вдовушек… Впрочем, ладно, прекратим на этом перечисление.

  1