Эпилог

Солнечное воскресное утро выдалось весьма шумным и беспокойным для городских стражников. Неведомый шутник, до этого с пугающей регулярностью оскверняющий стены ратуши Мейчара непристойными изображениями бургомистра, неожиданно вновь объявился после долгого отсутствия. Причем свое возвращение он обставил в присущей только ему манере – нарисовав во всю стену, выходящую к рыночной площади, весьма узнаваемый портрет. По случаю выходного дня торговля была в разгаре с самого раннего утра, поэтому к полудню с творением неизвестного художника успели ознакомиться половина, если не больше жителей славного Мейчара. Понятное дело, такое положение дел привело в бешенство начальника городского департамента охраны порядка, которого совсем не обрадовала столь сомнительная популярность изображения среди населения.

– И как вы можете это объяснить? – злобно выговаривал он главному в карауле – здоровому плечистому детине, который испуганно втягивал голову в плечи при каждом слове разъяренного начальника.

– Мы не знаем, – проблеял парень, бросая страдальческие взоры на разукрашенную стену. – Клянусь, при ночном обходе не было ничего. А утром уже красовалось.

– Да мне плевать, когда и как это появилось! – не выдержав, взорвался Гворий. – Убирать это безобразие вы думаете?!

– Не убирается, – смущенно признал стражник. – Мы уж и водой пытались, и тряпками терли. Только ярче становится. Наверное, без магии не обошлось. Видать, кто-то на вас зуб большой имеет.

– Скорее клык, – вполголоса буркнул себе под нос Гворий. После чего сделал шаг назад и окинул критическим взглядом творение безымянного мастера.

Полюбоваться действительно было на что. Любой из горожан немедленно сказал бы, что на стене изображен портрет самого начальника городского департамента. Художник скрупулезно точно передал отличительные черты ненавистного многим полуэльфа: чуть раскосые глаза, решительные складки, пролегшие от крыльев носа к уголкам губ, и, конечно, удлиненные уши. Но потом фантазия у создателя, видимо, разыгралась не на шутку, поэтому портрет изобиловал столь карикатурными подробностями, что даже стражники, обнаружившие его, первые полчаса самым неприличным образом ржали, вместо того чтобы устранять последствия ночных шалостей. Особенно всех впечатлил неприличный стишок, в котором несчастный начальник сравнивался со слепым вампиром: пока тот найдет, кого и, самое главное, куда укусить, жертва успеет от старости умереть.

Гворий задумчиво почесал подбородок, словно проверяя, нет ли там омерзительно жирной бородавки, которую старательно вывел на портрете художник, затем прищелкнул пальцами и небрежным пассом удалил изображение со стены ратуши. После чего обернулся, скользнул внимательным взором по крышам ближайших домов, будто пытаясь там кого-то разглядеть, и чуть слышно прошептал:

– И все-таки я рад, что ты вернулась, Тефна.