75 
Новый сокрушительный удар швырнул Эвелину наземь, распластав ее на влажной от росы траве. Девушка сжала зубы, чувствуя, как неведомая энергия перемалывает ее тело, ломая кости и разрывая сосуды. От боли нельзя было даже пошевелиться. Хотелось скулить, и плакать, и молить о пощаде.
– Еще терпишь? – с издевательским сочувствием спросил Дэмиен, присаживаясь на корточки рядом и слегка касаясь прохладными пальцами пылающего лба ученицы.– Посмотрим, сколько ты продержишься.
Все вокруг было наполнено болью. Больно дышать, больно думать, больно жить. Наверное, умирать тоже было бы больно. Эвелина не могла двинуть и пальцем. Даже мысль об этом вызывала боль. Девушка мелко-мелко дышала, словно жестоко побитая собака.
– Хватит,– из какого-то другого измерения вдруг услышала она. Очень удивилась, узнав свой голос.
– Я сказал, вежливо,– напомнил император. Девушка выгнулась от еще одного жесточайшего спазма, почти встав на «мостик». На короткий страшный миг, протянувшийся вечность, ей почудилось, что кровь закипает в жилах.
– Пожалуйста,– на последнем выдохе шевельнулись губы.
Боль схлынула моментально. Эвелина задохнулась от невыразимого чувства блаженства, которое затопило все ее тело, от корней волос до кончиков ногтей на ногах. Нахлынувшая эйфория была настолько полной, что девушка боялась вздохнуть полной грудью, чтобы вновь не утонуть в океане страдания. Ей казалось, что она умерла и сознание больше не принадлежит ей. Разве человек может выжить, когда в его теле не осталось ни одного целого, нераздробленного невидимым молотом сустава?
– И долго ты собираешься прохлаждаться? – раздался насмешливый вопрос.
Эвелина открыла глаза и с ненавистью посмотрела на императора.
– Привыкай,– весело пожал он плечами.– Ничего личного. Это пока цветочки, ягоды будут потом.
Дэмиен помог девушке встать. Даже заботливо накинул ей на плечи словно приготовленный именно для таких случаев теплый плащ. Эвелина закуталась в плотную ткань, еще хранящую терпкий аромат благовоний. После произошедшего ее стала бить крупная дрожь.
– Тебя никто не заставлял проявлять чудеса героизма и терпеть до последнего,– ехидно ответил на невысказанный упрек в глазах девушки император.– В принципе, неплохо. Не идеально, конечно, но для первого раза сойдет. Думаю, со временем мы увеличим период болевого воздействия, скажем, раз в пять. А то и больше.
– Зачем? – содрогнулась от такой перспективы Эвелина.
– Ты должна знать, что не всякое колдовство проходит бесследно. Некоторые виды надстихийной магии могут приносить весьма и весьма неприятные ощущения,– пояснил император и усмехнулся, неожиданно проведя рукой по седым прядкам в волосах девушки.– Или ты забыла, к чему иногда приводят игры с Богами?
– Не думала я, что люди могут поспорить в своей жестокости с Высшими силами,– попробовала съязвить Эвелина.
– Что ж, если ты чувствуешь себя настолько хорошо, что уже начала шутить, то продолжим урок,– кинул на девушку озорной взгляд Дэмиен.– Посмотрим, насколько велики твои успехи в обращении с холодным оружием.
– Что-то не вижу мечей,– холодно заметила Эвелина.
– До полноценного поединка нам еще далеко,– покачал головой император.– Начнем по старинке – с деревянных.
Чья-то предупредительная рука уже приготовила парочку учебных мечей, аккуратно прислонив их к ближайшей березе. Эвелине не оставалось ничего иного, как покорно кивнуть и откинуть в сторону спасительный плащ.
В этот раз, памятуя о бесславном проигрыше во время экзамена, девушка не спешила скрестить с императором клинки, долго кружа по поляне и примериваясь к расслабленным движениям противника. Наконец не выдержал сам повелитель. Он неуловимо перешел в наступление и чуть ли не со всей силы рубанул девушку чуть повыше колена. Она зашипела от боли, запрыгав на одной ноге.
– Излишняя осторожность напоминает трусость,– с безразличием произнес Дэмиен.– Продолжишь медлить – могу тебе и сломать что-нибудь. Чтобы в следующий раз была более расторопной.
Эвелина прикусила губу и закружилась вокруг императора, заставив себя забыть на время о возможной боли в случае поражения. И зашипела второй раз, на этот раз хватаясь за плечо, по которому увесисто прошелся деревянный меч.
– А излишняя торопливость хуже безрассудства,– презрительно сплюнул учитель.– Сражайся нормально, или я решу, что ты издеваешься надо мной.
75 
