Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
27 
- Картошка, копченая куриная грудка, огурец, яйцо, — начала быстро перечислять Люся.
- И из всего этого можно сделать великолепную маску для лица, представь себе! Только лениться не надо!
- Мам, а куриную грудку тоже на лицо налепить надо, да? – хлопая ресницами и невинно улыбаясь, спросила Люся.
- Вот все тебе смешно! А я, между прочим, дело говорю! Вы с отцом вообще никогда, никогда меня не слушали, и вот чем все это кончилось…
Люся с тоской посмотрела на мать, ругнула про себя нехорошим словом Илью – ну где он так долго ходит, как за смертью его посылать, — булочная в соседнем дворе. И тут же улыбнулась этой своей обиде – он–то тут при чем… Чуть ли не бегом она ринулась в прихожую, когда снова раздался робкий звонок в дверь — наконец–то…
За столом Илья довольно стойко выдержал первичный Шурочкин допрос, но на одном моменте все таки сломался, – когда она, поправляя свою все время нависающую на лицо длинную челку, кокетливо потребовала определить на глаз ее возраст. Илья засмущался, посмотрел вопросительно–удивленно на Люсю и вдруг брякнул:
— Ну, наверное, вам столько же, сколько и маме моей…
Люся, весело наблюдая за его мучениями и наконец–то пожалев, тут же пришла на помощь и спросила на свою голову:
— А кто твоя мать по профессии?
- Она врач. Врач – травматолог, — совершенно без какой–либо задней мысли сообщил доверчиво Илья.
- Врач?! Надо же… – разочарованно произнесла Шурочка. И, помолчав, добавила: — Вы знаете, не люблю врачей! Это бессердечные, злые, грубые и жестокие люди, не умеющие чувствовать, ценить человека…Мы все для них только безликие пациенты, и все… Мой муж, знаете ли, тоже врач. И он так жестоко нас предал, такую нанес душевную рану – прямо ножом в сердце…
Глаза Шурочки вмиг наполнились слезами, красиво накрашенные губы жалко искривились, лицо задрожало и как будто поехало вниз, обнажив разом все свои тщательно замаскированные морщинки и безжалостно отмеченные природой годы, куда ж от них скроешься … Она быстро схватила со стола стакан с томатным соком, сделала несколько торопливых глотков, вдохнула побольше воздуха.
- Мам, не надо, прошу тебя… — тихо сказала Люся, бросив виноватый взгляд на Илью, — у тебя тушь потечет…
- Да, да, конечно, — Шурочка глубоко и прерывисто дышала, подняв к потолку глаза, старательно махала перед ними маленькими ручками с идеальным маникюром, на секунду прижимала указательные пальцы к нижним векам, и снова махала ручками… Лицо ее вмиг покрылось красными пятнами, дрожащие губы искривились непроизвольно в жалкую извиняющуюся улыбку.
Быстро соскочив со стула и закрыв лицо руками, она на подгибающихся ногах пошла в свою комнату, неся в себе непролитые пока слезы. Илья обалдело смотрел в ее горестную спину, с трудом пытаясь проглотить подступающий к горлу комок жалости.
- Ну вот, сходил в гости… — улыбнулась ему виновато Люся. – Сам напросился, терпи. У нас теперь вот так. У Шурочки трагедия жизни, что ж поделаешь!
- А почему ты ее Шурочкой называешь? Она мама твоя…
- Да потому что она Шурочка! Ты сам не видишь, что ли? Маленькая сорокапятилетняя Шурочка, взрослый ребенок, оставшийся без опекуна и попечителя… И плачет она от страха, как плачут потерявшиеся на улице дети, а вовсе не потому, что отец так уж сильно ей нужен!
- А тебе ее не жалко разве?
- Да жалко, жалко, конечно…
Илья почувствовал, как растет, свивается нервной спиралью Люсино раздражение от этих его вопросов и понимал – правильно оно и растет. Иногда вопросов лучше не задавать, даже самых правильных и хороших. Иногда гораздо лучше бывает взять да помощь свою предложить…
- Люсь, а можно, я к вам приходить буду?
- Зачем?
- Мне очень хочется вам помочь! Вернее, маме твоей.
- Ой, можно подумать… Да всех твоих лампочек, вместе взятых, и на неделю не хватит, уж поверь мне! Шурочка, она свое дело знает!
Люся грустно рассмеялась, и тут же, сама испугавшись своего смеха, зажала рот ладонью, бросив быстрый взгляд в сторону комнаты, куда только что удалилась вместе со своим горем Шурочка. Отведя руку, тихо попросила:
- Пойдем–ка лучше в мою комнату… Услышит еще, не дай бог…
Идя следом за ней по большому коридору, Илья подумал — как хорошо
все–таки, что она сама ему позвонила. Иначе пришлось бы идти в деканат да выпрашивать ее адрес – там же архивы остаются…Он еще тогда, в поезде, решил для себя, что обязательно, обязательно найдет эту девушку. Так надо было. Потребность вдруг взялась такая странная, и откуда бы, вроде…Самая же обыкновенная девушка, ничем таким особенным не примечательная… Зайдя вслед за ней в комнату, он снова внимательно взглянул ей в лицо, будто пытаясь найти ответ на свой вопрос. Люся улыбнулась насмешливо:
27 
