35 
— А кого я вырастила, Павел?
— Настоящую хамку, вот кого! Да она… Она даже матерью тебя ни разу не соизволила назвать! Обращается как с подружкой-малолеткой. А ты и рада! Сюсюкаешь над ней — Варечка то, Варечка сё…
— Уймись, папочка! — тихо, но очень сердито проговорила Варя. — Если ты забыл, что у тебя еще одна жена была, то это твои проблемы. А я помню. Та, твоя первая, мне вообще-то родной мамой приходилась. Понимаешь? Родной. Так что уймись, прошу тебя.
— Ладно, Варя, не связывайся… — подойдя совсем близко к падчерице, тихо шепнула ей на ухо Бася. — Ты же видишь, он не в себе.
— Нет, я в себе! — снова взвился похмельной истерикой Павел. — Я-то как раз в себе! И не смотри на меня так! Не нравится жить со мной — вали отсюда! Я тебя не держу! И хамку свою забирай! Давайте, давайте, валите отсюда! Обе!
— Что? Что ты сказал? — дернулась было к отцу Варя, но Бася остановила ее, крепко придержав за локоть. Подойдя вплотную к Павлу, склонила к нему бледное от злой обиды лицо.
— Я не поняла твоей мысли, Павел… Кого мне отсюда следует забрать? Чью… хамку? Мою?
Икнув, он отвел от нее глаза, пробурчал тихо:
— А… Ну да…То есть это… мою хамку… Забирай…
И тут же лицо его скривилось, моментально стекло вниз, задрожало жалким слезным раскаянием. Закрывшись ладонями, он всхлипнул, вяло забултыхался из стороны в сторону. И голос из-под ладоней потек жалкий, с примесью слезной пьяной икоты:
— Господи боже мой, что же я такое говорю… Вы простите меня, девочки. Простите меня… Я сволочь, я подонок, мерзавец последний…
Устало опустившись на стул, Бася глядела на это действо немного с жалостью, немного с презрением. Варя подошла, встала у нее за спиной, сложила ладошки на плечи.
— Ну в чем, в чем я виноват? — продолжал тихо истерить Павел. — Ну скажите, в чем? Это же все кризис проклятый… Вы же видели, как я старался! Помните, мое первое кафе какой популярностью пользовалось, как народ туда ходил?
Отняв ладони от лица, он глянул на них с такой тоской, что у Баси вмиг защемило сердце от жалости. Дернув головой, она тут же изгнала из себя это коварное чувство. Нельзя его сейчас жалеть. Не жалость ему сейчас нужна, а жесткая встряска, как ушат ледяной воды на голову. И потому произнесла довольно холодно:
— Ну да. Поначалу у нас и впрямь все шло хорошо. Поначалу и впрямь народ валом валил. А потом тебе пришло в голову это кафе под игровой клуб переоборудовать.
— И что? Ошибки у всех бывают! Я же понял тогда, что с игровым клубом не в свое дело полез…
— Эта ошибка стоила тебе очень дорого, Павел. Она стоила тебе потерей всего. Ты помнишь?
— Но я же второе кафе потом открыл! Нет, я понимаю, что если б ты не продала мамину квартиру в Семидолье… Вернее, если бы я не настоял, чтобы ты ее продала… Но я же не виноват, что этот кризис вдруг на голову свалился! И не такие, как я, в кризис прогорели!
— Да при чем тут кризис, господи… — устало махнула рукой Бася. — Я еще тогда говорила тебе, что бизнес — это не твое. У тебя один раз не получилось, второй раз не получилось…
— Да я пытался подняться, ты же видела! Я честно пытался!
— Да. Я видела. Ты пытался. И я тебе верила. Я всегда хотела тебе помочь.
— Ну, вот видишь…
— Да, я пыталась тебе помочь, как могла. И барменшей в твоем клубе работала, и официанткой в кафе… Мамину квартиру после ее смерти продала, последние деньги тебе отдала. И что? Теперь ни маминой квартиры, ни денег… Сегодня кафе пришлось закрыть, потому что аренду платить нечем. А ты пьешь! Как мы дальше будем жить, Павел?
— Да. Нет денег. Ничего у нас нет. И квартиры тоже нет…
— Погоди… Какой квартиры? Ты мамину квартиру имеешь в виду?
Тяжело всхлипнув, Павел снова закрыл лицо ладонями, застыл в мертвой позе. Казалось, он даже дышать перестал. Положив руку на грудь, Бася смотрела на него, с ужасом ожидая ответа.
— Нет, не мамину, Бась… — наконец произнес он сдавленно. — Я эту квартиру имею в виду. Я… я ее заложил… Три месяца назад…
— Как? Как — заложил? — в отчаянии подалась она корпусом вперед. — Ты что? Ты… Да этого просто не может быть… Мы же все здесь прописаны, Павел! В банке не могли взять эту квартиру в залог! Тем более она же на вас двоих была приватизирована… На тебя и на Варю!
— Я ее не в банке заложил.
— Как — не в банке? А где ты ее заложил?
— Ну… В общем, ты этих людей не знаешь… Они страшные, страшные люди, Бася…
35 
