31 
Камердинер поставил перед женщиной чашку с дымящимся кофе, а перед Правителем – стакан воды.
– Мой народ воюет, – сказал Правитель, брезгливо прикоснувшись к стакану, – у него нет возможности пить такой дорогой напиток, как кофе. Следовательно, и я не могу себе позволить кофе. Как спартанцы, мы должны пить воду.
Эльдина сделал глоток. Изумительный запах, смесь экзотического кофе с пряным шоколадом, волнами пошел над столом. Правитель пригубил стакан с водой.
– Ужасный сон, – сказала Эльдина, – проклятый сон. А шар так и уплыл в корявой руке этого мерзкого старикашки с оранжево-черными патлами. Я до сих пор вижу его удаляющуюся фигурку и навсегда уходящее от меня хрустальное видение.
– Шар, – повторил Правитель и задумался. – Саламандры, так ты сказала?
– Деревенские знахари говорят, если подержать эту мерзкую тварь в руках дольше минуты, по рукам пойдут бородавки и может отсохнуть селезенка.
– Селезенка? – На этот раз Правитель откровенно засмеялся.
– Хум, хум, хум,– глухо разнеслось по залу.
– Не вижу ничего смешного.
– Поменьше общайся со знахарями. Хум, ха! – Правитель вытер заслезившийся глаз платком. – И зачем тебе селезенка? Без селезенки можно жить. И даже неплохо. Это тебе скажет любой знахарь. Хум, хум, хум! Ха!
– Ты можешь прекратить свой идиотский смех?
– С полковником Штефаном ты не говорила так грубо.
– Ты за это приказал его расстрелять?
– Вовсе нет. Он заслужил свое.
– Штефан был настоящий мужчина. И он бескорыстно любил меня.
– Замолчи.
– Ты велел убить всех моих друзей. Неужели из ревности?
– Из ревности? – Человек в белом кителе презрительно усмехнулся. – Чепуха. Это были сплошь негодяи и предатели. Иного они не заслуживали.
– Это были настоящие офицеры. Воины! Смелые, решительные, умные. Они умели командовать и побеждать. Ты велел их убрать. С кем ты остался?
– Они тебя держали за продажную девку. А у меня ты королева.
– Ты велел подслушивать все их разговоры. И если ночью, в картежной игре, у бильярда, в табачном дыму, в мужском разговоре, а то даже на подушке у любовницы эти крепкие красивые мужики не продолжали славословить тебя, возносить хвалу твоему гению, ты одно это уже считал предательством. Ведь так?
– Что ты понимаешь, женщина?
– Женщины многое понимают. Но их не принято слушать.
– Шар и саламандры? – ехидно улыбнувшись, спросил Правитель, поднял стакан, посмотрел в него на просвет и вдруг нахмурился. – Шар?! Хвостатые твари?! Как? Что ты сказала? Что такое?! О, подожди… я вижу… вижу, как заплясали тени. Тени, черные тени, зеленые тени, лиловые тени – они окружают, приближаются, они пляшут…
Женщина посмотрела на Правителя с любопытством. А тот порывисто вскочил и затрясся, словно в горячке. По залу разнеслись его гортанные крики.
– Тени! Они! Окружают! Вот он! Он приближается. Я его вижу. Вижу второго. Их трое! Кто это сделал, господа? Душно! – Правитель рванул ворот, полетели золотые пуговицы белоснежного кителя.
У дверей застыл камердинер.
Но припадок прошел так же быстро, как и подступил. Правитель опустился на свое черное деревянное кресло с высокой прямой спинкой и сказал будничным голосом:
– Шар? Да, шар. А вы что думали? Хрустальный такой шарик. Сияет отраженным светом. Зеленые огни, синие. Фиолетовые. Что-то ведь и я знаю про шарик… Не пойму только, что именно. А ведь это может оказаться важным. Предельно важным. Где наши колдуны? Что? Где? У себя в подземелье? Ладно, пусть сидят. Сначала запросим нашего астролога.
Астролог, получив задание от генерал-адъютанта изучить все, что имеет отношение к теме хрустального шара, не задавая лишних вопросов, почтительно склонил голову и ушел в свою обсерваторию, помещавшуюся в дальней юго-восточной башне замка. Однако уже на следующее утро он в чрезвычайном возбуждении требовал аудиенции у самого Правителя. Министр двора сомневался.
– Это чрезвычайно важно! – дребезжащим тенором толковал астролог. – Вопрос не терпит отлагательства. Вы понимаете, что означает Плутон в Раке и во Льве? Вы, может быть, забыли, что мы ведем войну? Тяжелую, изнурительную, победоносную войну. А знаете ли вы, что Меркурий в Стрельце напоминает нам о существовании времени и пространства, свернутых самих на себя двойным узлом Мебиуса? А ведь подобная свертка случается только два раза на протяжении тысячи двухсот лет. И дверца открывается только на тринадцать дней. – Астролог разошелся и, жестикулируя, двинулся на министра. Министр попятился. – К несчастью, мы поздно спохватились. Как раз сейчас открыта вторая дверца и, – астролог в ужасе возвел очи к небу, – и уже миновал восьмой день. В нашем распоряжении меньше недели. Следующий случай будет лет через семьсот.
31 
