27 
— В принципе, можно и ко мне, — на всякий случай предложила Лена.
— Нет уж, давай пачкать мою посуду, — решительно сказал Олег.
Когда пиццу съели, а вино выпили, Лена поняла, что ситуация заходит в тупик, поскольку, как себя вести дальше, она не могла представить даже теоретически. Надо было срочно звонить маме, которая наверняка уже бегала по потолку от волнения, и хорошо если дома, а не в отделении милиции. Но что ей сказать? Что она сейчас придет или, наоборот, не придет вообще? В принципе, чтобы не опростоволоситься, надо было бы сначала узнать планы кавалера. Возможно, он не в состоянии оценить степень ее перезрелости и собирается, изображая порядочного и считая таковой свою подругу, вернуть девушку домой. При таком развитии событий было бы крайне неосмотрительно звонить маме и сообщать, что ночевать она не придет. Пока Лена судорожно пыталась решить эту дилемму, Олег тихо сказал:
— Наверное, твои родители волнуются. Надо бы позвонить.
— А… ага. А что сказать? — Лена густо покраснела и сжала от волнения кулачки.
— Скажи, что останешься ночевать у подруги, — спокойно посоветовал Олег.
— У подруги?
— Ну да. А что, ты так никогда не делала? Знал бы он, чего еще она не делала… Наверное, страшно бы удивился. Как до него это донести и стоит ли доносить вообще, Лена не понимала.
— Я всегда дома ночую, — осторожно ответила она, имея в виду, что затрудняется предсказать реакцию мамы на ее ночевку неизвестно где.
— Тебя отвезти?
Она чуть не расплакалась: не хватало еще сейчас все испортить…
— Только я не могу, мы же бутылку целую выпили. Мне за руль нельзя, — улыбнулся Олег.
У Лены отлегло от сердца.
— Ой, я и не подумала. А как же быть? — нагло хлопнув глазками, спросила она.
— Можно вызвать такси, — подумав, решил Олег. Судя по тону, его такое развитие отношений с впутыванием в их личные дела службы извоза тоже не радовало.
— Я боюсь. Как это я ночью с незнакомым таксистом поеду.
— Тогда придется остаться, — с облегчением выдохнул Олег.
— Придется, — тщательно скрывая радость, гукнула Лена. Вот теперь она понимала Карякину.
Мама отреагировала на удивление ровно. То есть сначала, едва услышав в трубке голос дочери, она заревела, как реактивный самолет:
— Ты соображаешь, что уже полночь? Где ты? У меня закончилась валерьянка…
— Мам, — перебила ее Лена. — Я у подруги ночевать останусь, завтра позвоню.
Вероника Федоровна подавилась набирающим обороты рассказом о своем сердечном приступе и ошарашенно поинтересовалась:
— У какой еще подруги?
— Ты ее не знаешь…
— Ну наконец-то! Слава богу! — охнула мама. — Ночуй!
После этого напутствия из трубки понеслись короткие гудки.
— Ну как? — поинтересовался Олег.
— Нормально, — обалдело кивнула Лена.
— Ты какое белье больше любишь: шелковое или льняное?
— Чистое, — машинально ответила она, чувствуя себя партизаном в окружении: отступать было некуда.
Утром она получила в постель завтрак, который от неожиданности едва не вывернула на себя. Чувство неловкости липкой паутиной опутало ее и не отпускало. Лена никак не могла заставить себя посмотреть Олегу в глаза. Придерживая подбородком толстый край одеяла, она пыталась откусить булочку и при этом не накрошить на изумительной красоты голубое шелковое белье. Все было не так. Лена терпеть не могла шелк, без одежды чувствовала себя абсолютно незащищенной и уязвимой, волосы падали на лицо, норовя попасть в чашку с кофе, а присутствие Олега ее напрягало. Он внимательно и ласково смотрел на нее, а она думала только о том, что хочет умыться, почистить зубы, посетить удобства и позавтракать за кухонным столом, закутавшись в теплый халат. Но если тебя будит возлюбленный, тряся перед носом подносом, на котором неуверенно подрагивает фарфоровый наперсток с парой глотков кофе и золотится булочка, то надо соответствовать моменту, а не нестись мимо него в туалет с криком «сейчас вернусь». По теории, вынесенной Леной из красивых жизнеутверждающих мелодрам, соответствующая моменту женщина должна просыпаться с почищенными зубами, причесанная и накрашенная. Тогда кофе в постель и утренний поцелуй будут выглядеть естественно. Теория кардинально расходилась с практикой.
… — привыкнешь, — утешала ее Карякина. — Это у тебя от неожиданности такая реакция. У меня в первый раз тоже так было.
— Свет, твой первый раз был сто лет назад! А я уже пожилая тетка! Я в состоянии оценить свои ощущения. Мне страшно. Я, кажется, его не люблю.
27 
