Посвящается мисс Одре Айседоре, с любовью

…и если долго вглядываться в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя.

Ницше

Пролог

Больше всех Киммо Торну нравилась Дитрих: ее волосы, ее ноги, мундштук, цилиндр и фрак. Вот что он называл «полным комплектом», и никто никогда с ней не сравнится, по крайней мере в глазах Киммо. О, если сильно попросят, он сможет изобразить и Гарланд. Миннелли — это вообще просто, да и Стрейзанд у него получается все лучше. Но если выбирать будет он сам (а обычно так и бывает, разумеется), то отдаст предпочтение Дитрих. Знойная Марлен. Его девушка номер один. Своим пением она могла бы выбить кусочки хлеба из тостера, вот как пела его Марлен.

Песня закончилась, но Киммо не спешил выходить из роли — не потому, что так было нужно по ходу действия, просто он обожал этот образ. Финальные аккорды замерли, а он продолжал стоять как живая статуя Марлен: нога в сапоге на высоком каблуке опирается на стул, а между пальцами левой руки зажат мундштук. В тишине, наступившей, когда растаяла последняя нота, он досчитал про себя до пяти — наслаждаясь Марлен и собой, потому что она была хороша и он был хорош, он был чертовски, чертовски хорош, что тут скажешь, — и только тогда сменил позу. Выключив караоке, юноша снял шляпу, взмахнул фалдами и низко поклонился публике, состоящей из двух человек. Тетя Сэл и бабуля, верные его поклонницы, отреагировали должным образом, именно так, как он и ожидал.

— Превосходно! — воскликнула тетя Сэлли. — Превосходно, мой мальчик!

— Вот он какой, наш Киммо, — вторила бабуля. — Стопроцентный талант, да! Вот папа с мамой обрадуются, когда я пошлю им карточки!

«Ага, как же, обрадуются!» — кисло усмехнулся про себя Киммо. Но тем не менее он снова поставил ногу на стул, зная, что бабуля говорит искренне. Ничего не поделаешь: в том, что касается его родителей, котелок у нее не варит.

Бабуля взялась за фотоаппарат, велела тете Сэлли подвинуться вправо: «Не загораживай мальчика», — и через несколько минут снимки были сделаны и вечернее шоу закончилось.

— Куда ты сегодня собираешься, Ким? — спросила тетя Сэлли у Киммо, когда тот уже направлялся в свою комнату. — На свидание с какой-нибудь милой девушкой?

Ничего подобного, но ей этого знать не обязательно.

— С Блинкером, — бодро откликнулся он.

— Ну, вы уж там не шалите, мальчики.

Киммо подмигнул ей и шагнул в дверной проем.

— Что ты, тетушка, как можно, — слукавил он, закрыл за собой дверь и щелкнул замком.

Сначала нужно было позаботиться о костюме Марлен. Киммо разделся, развесил все на плечики и уселся перед туалетным столиком. Он внимательно вгляделся в свое отражение, прикидывая, не снять ли часть грима. Пожал плечами: это означало, что он решил оставить все как есть. Переворошил содержимое комода, выбирая, что надеть. В конце концов облачился в свитер с капюшоном, любимые леггинсы и короткие замшевые сапожки без каблуков. Он обожал двусмысленность этого наряда. «Юноша или девушка?» — будут гадать те, кому попадется он на глаза. Но ответ они получат, только если Киммо заговорит, потому что у него наконец начал ломаться голос. Как только он откроет рот, игра закончена.

Киммо накинул капюшон на голову и неторопливо спустился на первый этаж.

— Я ушел! — прокричал он бабушке и тете, снимая куртку с вешалки у двери.

— Пока, мой милый, — ответила бабуля.

— Будь осторожен, Киммо, — добавила тетя Сэлли.

Он послал им воздушный поцелуй. Они ответили ему тем же.

— Доброй ночи! — хором произнесли все трое.

На площадке он застегнул куртку и снял замок со своего велосипеда. Подкатив его к лифту, нажал на кнопку вызова и, пока ждал, проверил велосумку — все ли на месте. В своем мысленном списке Киммо вычеркивал пункт за пунктом: молоток, перчатки, отвертка, ломик, карманный фонарик, наволочка, красная роза. Последняя единица снаряжения служила ему визиткой, да и нехорошо это — что-нибудь забирать, не давая ничего взамен.

На улице его встретила промозглая тьма, и Киммо без всякого удовольствия подумал о предстоящем путешествии. Он не любил ездить на велосипеде и в хорошую погоду, а при нулевой температуре просто ненавидел. Но ни у тети Сэлли, ни у бабули машины не было. А сам он еще не обзавелся водительскими правами, которые можно было бы предъявить полицейским вместе с обезоруживающей улыбкой, если бы его остановили. Так что выбора не было — придется крутить педали. О том, чтобы ехать на автобусе, разумеется, не могло быть и речи.

  1