очень нудно 
314 
Он прошел в кухню и поставил сковородку на плиту. Она ждала у входной двери, предполагая, что после этого он уйдет. Но он не ушел.
— Ваше дело закрыто, я слышал, — сказал он. — В новостях только об этом и говорят.
— Да, сегодня утром. Или ночью. Или где-то посредине. Я точно не знаю. В какой-то момент просто все кусочки сложились один к одному.
Он кивнул:
— Понятно.
Она ждала продолжения. Продолжения все не было. Молчание затягивалось. Наконец он нарушил тишину:
— Вы долго работали с ним вместе, да?
В его голосе было столько доброты… Внутренний голос послал предупреждение. Она сказала с притворной беспечностью:
— С Линли? Да. Несколько лет. Приличный мужик, если только привыкнуть к его произношению. Он говорит как те франты, которые только и умеют, что ездить в мировые турне и охотиться на лис в своих поместьях.
— Ему пришлось очень нелегко.
Она не ответила. Перед глазами был Линли, стоящий перед входом в свой дом на Итон-террас. Она видела, что дверь открылась прежде, чем он успел вставить в замок ключ. В прямоугольнике света возник силуэт его сестры. Барбара ждала: не обернется ли он, чтобы помахать ей на прощание. Но сестра обняла его за плечи и увлекла в дом.
— С хорошими людьми порой происходят ужасные вещи, — сказал Ажар.
— Э-э… Да. Бывает.
Она не могла — и не хотела — говорить об этом. Слишком свежа рана, слишком болит, и каждое слово — как капля уксуса на разорванную плоть души. Она провела рукой по кое-как подрезанным волосам и изобразила многозначительный вздох: усталая женщина нуждается в отдыхе, всем большое спасибо. Но Ажар сглупил только один раз в жизни и с тех пор, наученный опытом, стал только мудрее. Поэтому спектакль не выгнал его за порог. Она должна быть более откровенной или стоять и выслушивать то, что он хотел сказать.
— Такая утрата. После нее жизнь уже никогда не вернется в прежнюю колею.
— Да уж. Конечно. Не вернется. Непростая задачка ему выпала, не позавидуешь.
— Его жена. И ребенок. Кажется, в газетах писали что-то про ребенка.
— Угу. Хелен была беременна.
— А ее вы близко знали?
Она. Не. Заплачет.
— Ажар, — сказала она и прерывисто вздохнула. — Понимаете, я с ног валюсь. Не могу рукой шевельнуть. Измотана до предела. Вот-вот упаду замертво…
Слово. Одно это слово, и она споткнулась на нем. Она подавила стон. К глазам подступили слезы. Она поднесла ко рту кулак.
Уходи, думала она. Пожалуйста, уходи. Уходи, черт бы тебя побрал.
Но Ажар этого не сделал, и Барбара видела, что он поступает так осознанно, что он пришел сюда с целью, которую пока, в этот момент, ей было не понять.
Она махнула рукой, махнула, прогоняя его, надеясь, что хотя бы это заставит его уйти, но он не уходил. Наоборот, он прошел по комнате, подошел к ней, сказал: «Барбара» — и обнял.
Вот тогда она заплакала по-настоящему. Заплакала как ребенок, каким была, и как женщина, какой стала. Оказалось, что плакать в его объятиях совсем не страшно.
Elizabeth George
WITH NO ONE AS WITNESS
2005
314 
