ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Возвращение пираньи

Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... >>>>>

Жажда золота

Неплохое приключение, сами персонажи и тема. Кровожадность отрицательного героя была страшноватая. Не понравились... >>>>>

Женщина на заказ

Мрачноватая книга..наверное, из-за таких ужасных смертей и ужасных людишек. Сюжет, вроде, и приключенческий,... >>>>>

Жестокий и нежный

Конечно, из области фантастики такие знакомства. Герои неплохие, но невозможно упрямые. Хоть, и читается легко,... >>>>>

Обрученная во сне

очень нудно >>>>>




  29  

Светловолосый смотрит сначала на одного мертвого варвара, затем – на другого.

– Это вы?

Я киваю.

– Прекрасная работа, квирит, – говорит всадник. Латынь его изящна и благородна, акцент едва заметен – да есть ли он вообще? Есть.

Я смотрю на его лицо, по которому стекают капли дождя и говорю:

– Спасибо, вы появились вовремя…

– Меня зовут Арминий, – говорит светловолосый. – Префект германской вспомогательной когорты.

Он медлит, рассматривая меня – с интересом. Ярко-голубые глаза.

– Я – царь херусков.

Глава 4


Арминий и Вар

Когда мы едем, дождь все еще идет. Капли барабанят по крыше повозки.

Впереди шествуют легионеры Волтумия, позади шагом едут всадники Арминия.

К моменту, когда повозка въезжает в Ализон, мне кажется, что я знаю Арминия очень давно. Он германец из племени херусков, наших союзников, служил в армии, командовал конной алой во время восстания в Паннонии, получил венок и браслеты за храбрость, римское гражданство и титул «всадника». Он имеет право носить золотое кольцо – я вижу это кольцо на его пальце.

Все-таки мужество до сих пор ценится в Риме выше наследных прав.

Арминий с двумя турмами шел по следу дезертиров, разграбивших деревню германцев-марсов. Нам повезло, что всадники добрались сюда вовремя, иначе неизвестно, чем бы все это кончи-

лось.

Ализон – один из старых наших городов по эту сторону Рения. Он выстроен по образцу римского военного лагеря с вкраплениями варварской архитектуры.

В жуткую грозу, под хлещущими потоками дождя наш маленький караван вошел в город. Мощенная камнем улица ведет к главной площади. Мы проезжаем дома, не слишком отличающиеся от домов Рима, – разве что здесь не нужно строить многоэтажных инсул для бедняков. Чего-чего, а места в Германии пока хватает. Дождь льет так, что из окна повозки город виден словно сквозь толстое стекло – это как взять критскую чашку и приставить к глазам.

Арминий поднимает голову, смотрит на меня. Взгляд острый, голос мягкий, обволакивающий, интонация задумчивая.

– Конец этой войны видели только мертвые, – говорит он.

Я киваю. Это цитата из трудов Платона. Не знаю, что имел в виду философ: то ли война никогда не заканчивается, пока люди живы, то ли мертвым лучше знать. Что-то в этом духе… Но самое интересное – в другом: варвар, дикарь, «фери» – цитирует греческого философа. Дожили.

– По мне лучше «Тимей», – говорю я. – Там Платон не так

мрачен.

Арминий усмехается. Через светлую бровь идет старый, едва заметный шрам.

– Пожалуй, – говорит германец. – Идеальное государство, война Афин с Атлантидой. Один из самых интересных диалогов, на мой вкус.

Варвар, разбирающийся в диалогах Платона. Кто ты, царь херусков?

– Но меня всегда больше интересовал второй диалог с Тимеем, – говорит Арминий. – «Критий». Там, где Атлантида…

Атлантида – государство, которым правили сыновья Посейдона.

– …где Атлантида исчезает под бушующими волнами. Платон рассказывает, что некоторые атланты спаслись тогда, а именно – среди выживших оказались несколько сыновей Посейдона. Правители Атлантиды, что интересно. Спаслись – и, самое главное, вынесли знаки из орихалка.

Я киваю: правильный выбор, атланты. Орихалк – это небесный металл, который можно ковать раз в семь лет и который, что интересно, нельзя разрушить. В древности он ценился гораздо выше золота. Говорят, орихалк похож одновременно на застывшую ртуть и на серебро с медным отливом. Хотелось бы мне это

увидеть.

– Я не думаю, что Платон прав, – говорю я. Дождь почти перестает, мы проезжаем мимо колоннады – чей-то частный дом, по отделке – совершенно столичный. Колонны поддерживают фронтон. Мокрый мрамор блестит. – Он был все-таки не великим оптимистом. Помните, что он говорит? Сыновья Посейдона. Бывшие правители Атлантиды несут с собой разрушение, как смертельную болезнь.

При слове «болезнь» Арминий морщится.

– Возможно, они несут с собой знание. Я не слишком верю в людей, – говорю я. – Так что, возможно, опасно именно это знание, а не то, что Платон понимает под «разрушением». Когда мы говорим «онагр», мы же не виним в убийственной силе его стрелы и вола, из чьих жил свиты веревки, дающие онагру мощь?

– Хороший пример, легат, – говорит Арминий и улыбается.

И снова его лицо кажется мне знакомым. Странно.

Перед главной площадью Ализона мы прощаемся с Арминием. Ему дальше в казармы. К дворцу пропретора я еду один – если не считать Тарквиния, который сидит напротив. Старик кашляет, он простыл в пути. Иногда мне кажется, что старость – это такой способ надоесть всем, никому специально не надоедая. Почему нет? Август этим прекрасно пользуется…

  29