98 
– Почему ты не защищался?
Он посмотрел на нее здоровым глазом, стараясь, чтобы тот наглядно выражал неудовольствие от ее глупости.
– И что бы после этого от кухни осталось? Груда развалин? Я вообще-то есть хочу!
Она подала ему вату и перекись водорода, отправив приводить себя в порядок в ванную. Дочку отослала обратно, объяснив, что дядя Паша споткнулся и упал. Павел, слышавший эти слова, надулся, поскольку неуклюжим себя никогда не считал. Наоборот, был уверен, что, если бы попытался постоять за себя, еще неизвестно, кто вышел бы победителем из этой схватки. Только вот что стало бы при этом с мебелью – большой вопрос. Так что пострадал он исключительно из-за собственного благородства!
Через десять минут, дождавшись, когда прекратит течь кровь, вернулся на кухню уже в несколько более пристойном виде.
Саша сочувствующе покачала головой.
– И как ты сегодня домой пойдешь?
Павел по-свойски устроился всё в том же уголке и с плохо скрытым самодовольством заявил:
– Да я и вовсе домой сегодня не пойду. Я тут останусь.
Саша не поняла:
– Это как?
Он постарался объяснить доступно:
– Да потому что моя маменька этого так не оставит. Она обязательно найдет виноватого. Юрий будет наказан за то, что ударил, ты – за то, что спровоцировала, ну, а я за то, что напугал бедную впечатлительную мамочку. Она же всегда мне говорила, чтобы не ходил во всякие сомнительные места.
Саша намотала на ус, что ее квартира, оказывается, весьма сомнительное место, но вслух лишь сказала:
– А как она узнает? Ты, надеюсь, ей не скажешь?
Он посмотрел на нее с сожалением.
– Милая, да моя мамулечка знает обо мне больше, чем я сам о себе! Мне кажется, что она нанимает или телохранителя или частного детектива, отслеживать все мои передвижения. Так что не надейся, что она не знает, где я сегодня обитаю. И она наверняка найдет твою мать и выскажет ей всё о твоем паршивом воспитании.
Это заставило Сашу призадуматься. У матери в последнее время было какое-то очень странное настроение, и дочь не хотела ее тревожить. Пришлось согласиться:
– Ладно, оставайся пока, но спать будешь один в большой комнате. И никаких поползновений!
Он понял, что она имеет в виду, и быстро закивал головой, боясь, как бы она не передумала. Осторожно добавил:
– Мне придется здесь жить не меньше недели, пока лицо не примет более-менее прежний вид.
Она сморщилась, но поинтересовалась:
– А что ты скажешь матери?
– Я ей ничего говорить и не буду. Я сейчас сестре позвоню и телефон отключу.
Он действительно позвонил сестре, быстренько отбарабанил небылицу о друге, у которого решил перекантоваться недельку, и выключил телефон.
– Ну вот, ладушки! А чтобы на работе не веселить публику, возьму больничный. Причем по поводу ангины. Она у меня часто бывает.
Он снова позвонил, на сей раз участковой врачихе и договорился о больничном листе с завтрашнего дня, за соответствующее вознаграждение, естественно.
Саша накрыла на стол, и весьма довольный удачно сложившимися обстоятельствами гость принялся уписывать принесенный им воздушный торт.
– Соленое я не могу – сразу губу разъест, и она еще больше болеть будет. А торт можно, он сладкий.
Единственное, что его смутило – это питье из кружки. Прикасаться разбитыми губами к краям оказалось весьма болезненно. Саша нашла в серванте упаковку соломинок, поставила одну в его кружку, и он потихоньку стал потягивать напиток через нее. Через полчаса он довольно отвалился от стола и важно изрек:
– Всё хорошо, что хорошо кончается!
Саша пристально посмотрела на его довольное лицо.
– Да уж, умеешь ты поворачивать обстоятельства в свою пользу! Мне теперь даже кажется, не спланировал ли ты всё это заранее?
Он недоумевающе развел руками.
– И как это? Договорился с Юрием, чтобы он сюда пришел именно сейчас и морду мне набил? Я что, мазохист, по-твоему?
Она покачала головой, как бы говоря: всё возможно! И пошла стелить для него постель на диване в большой комнате. Еще раз предупредив Павла, чтоб вел себя прилично, вышла, оставив одного. Он улегся на широком диване в скучном одиночестве, утешая себя тем, что где неделя, там и две, а по ходу жизни, авось, что-нибудь да получится.
На следующий день, валяясь на диване и постоянно дотрагиваясь языком до ранки на губе, размышлял на животрепещущую тему: почему человек не может дать спокойно зажить своим ранам? – когда зазвонил телефон. Сначала он не хотел брать трубку, всё-таки он здесь в гостях, но телефон звонил так долго и надрывно, что он не выдержал.
98 
