29 
Не глядя больше на жену, повернулся и ушел в кабинет, хлопнув дверью.
Лариса Львовна испуганно присела, как будто над ее головой засвистели пули, и прижала руки к щекам. Это было уже серьезно. Это было уже предупреждение, и выполнение заявленного намерения, похоже, было не за горами.
Что же случилось? Неужели Николай не выполнил ее просьбу? Она кинулась к телефону. Николай поднял трубку, понял, кто говорит, и чуть не бросил ее на рычаг. Услышав о разводе и страшной угрозе, только хмыкнул.
– Ну и при чем здесь я?
Лариса тихонько всхлипнула, прекрасно зная, что он не выносит женских слез.
– Я не знаю, что мне делать! Неужели ты не сделал то, что я тебя так просила?
Николай, и без того несколько дней обдумывающий, под каким бы предлогом подкатиться к Наталье Владимировне, сердито поморщился. Вот ведь дурак! Ну почему сразу не сказал, что не будет заниматься этим гнусным делом? Какая глупая ситуация. А если дойдет до Наташи? Он поежился и сурово отчеканил:
– И не думаю я заводить с ней шашни, чтобы потрафить тебе!
Лариса замерла от этой резко произнесенной неприятной фразы. Да что это за день такой сегодня? То муж говорит ужасные вещи, то Николай, до самых пяток известный старинный друг, бонвиван и жизнелюб, вдруг разговаривает совершенно непозволительным тоном. Она всхлипнула сильней, и из глаз побежали горькие слезы. Почувствовав ее отчаяние, он стал говорить помягче:
– Пойми, Лора, я не альфонс, чтобы любить за вознаграждение, пусть даже и моральное. И я не думаю, что у Натальи Владимировны и Женьки вообще что-либо было.
Она воспрянула духом.
– Ты всё-таки с ней говорил?
Собеседник неохотно согласился.
– И что, она сказала, что между ними ничего нет? И ты ей поверил?
Он ответил прямо, не считая нужным юлить:
– Поверил. Пока так оно и есть. Но, предупреждаю, что с его стороны всё может быть. Мне так кажется, во всяком случае.
Она испуганно ахнула, одной рукой держа трубку, другую по очереди прикладывая к горящим щекам.
– Значит, достаточно малейшего поощрения с ее стороны?
Эта мысль не принесла ему удовольствия, но он убежденно согласился:
– Ну да.
Лариса снова тихо заплакала, некрасиво хлюпая носом.
– Тогда он уйдет к ней. Это точно. Он же красивый, обеспеченный, умный. Она же не дура, она свое счастье не упустит!
Николай задумчиво решил, что эпитеты, примененные Ларкой к Женьке, вполне подходят и к его кандидатуре. Но то, что Наталья Владимировна не дура в матримониальных вопросах, почему-то сильно сомневался. Была бы умной бабой, давно бы замужем была и вертела бы мужем, как хотела. Чтоб прекратить слезливый допрос, сухо добавил:
– Ну ладно, Лариса, у меня своих дел полно. Удачи! – и бездушно положил трубку.
Лариса Львовна, у которой столько накопилось на душе, укоризненно посмотрела на замолчавший телефон. Ей ужасно, до спазм в желудке, хотелось кому-нибудь рассказать о случившемся.
Но вот близких подруг, которые бы не разболтали услышанное, у нее не было. На душе стало так противно, что она подумала: а не сходить ли ей к психотерапевту? Так нужен профессиональный совет – как поступить, ведь Женя ужасно рассердился из-за ее неосмотрительных слов о квартире. И она тоже хороша! Зачем начала говорить о ней? Ведь знала, что он любит внучку, нет, чтобы одобрить все его действия, утешить, поддержать, лишний раз убедить в своей незаменимости!
Где ее хваленая дипломатичность? К тому же развод сына прекрасный повод никогда больше к себе Наталью Владимировну не приглашать. Это одно должно было вселить в нее оптимизм, но почему-то эта светлая мысль пришла к ней только сейчас. Лариса посмотрела на свое отражение в зеркале, такое несчастное и замученное, и признала: – Но ведь я тоже человек! И просто не могу иногда не говорить то, что думаю, не подлаживаясь под другого, пусть даже любимого, человека.
Побрела в ванную, машинально выполнила привычный очистительный ритуал и упала в холод одиноких простыней. Повздыхав, так и не смогла ответить на тяготивший вопрос: что будет, если муж всё же уйдет к Наталье? Как будет жить она, Лариса, бывшая жена, без работы, без денег, без поддержки, в которой так нуждается?
Николай Иванович тоже думал о своем друге и Наталье Владимировне, до сих пор не понимая, что заставляет его волноваться, как мальчишку. Ну не любовь же? Его первая и единственная любовь сгорела в горниле быта, не вынеся тягот семейной жизни.
Его чрезвычайно беспокоил вопрос: не состроит ли из духа противоречия и спортивного интереса его тяга к Наталье Владимировне? Может быть, история повторяется, и он просто, как когда-то, пытается отбить девчонку у друга? В юности он уже выигрывал подобное состязание, но сейчас сильно сомневался в успехе.
29 
