Последние отзывы

  22  

— Спасибо, Керн!

Глаза леди Бленкли искрились, как изумруды ее ожерелья, иссиня-черные волосы блестели.

— Я долго отсутствовал, — сказал герцог, — и нам многое нужно друг другу сказать. Присядем?

Леди Бленкли пододвинулась поближе.

— Зачем тратить время на слова? — спросила она. — Джордж играет в поло в Харлингеме и вернется не раньше чем через два часа.

Она обняла герцога, притянула его к себе, и ее губы, яростные, требовательные, прижались к его губам…

Через два часа герцог приглаживал волосы перед зеркалом над каминной полкой. Сзади послышался нежный голос:

— Когда я снова увижу тебя?

— Завтра утром я сразу уезжаю в Оллертон, — ответил герцог. — В пятницу там будет прием.

— Прием? — переспросила леди Бленкли. — И ты не пригласил меня?

Герцог покачал головой:

— Это прием совсем иного рода, не такой, как те, на которых ты привыкла бывать, Элейн. Гостей принимает моя мать.

— Что не помешало бы нам быть вместе, если бы я была приглашена.

Герцог понял: рассказав леди Бленкли о приеме, он совершил ошибку. Там, где ему предстояло выбрать себе жену, Элейн он хотел бы видеть в последнюю очередь.

Она, без сомнения, была прекрасна. Но каждый раз, уходя от нее, герцог испытывал странное чувство: казалось, она требовала от него больше, чем он был готов ей дать.

Сейчас он вновь повторил себе, что их пламенная близость была в некоторых отношениях весьма удачной, однако непонятное разочарование не оставляло его.

«Чего еще я хочу? — спрашивал он себя. — Что я ищу?»

Раньше, когда он добивался благосклонности Элейн Бленкли — а вернее, она добивалась его, — ему казалось, что Элейн — это все, чего только может желать мужчина.

Элейн была прекрасна, умна и воплощала в себе чувственное совершенство, к которому всегда стремился герцог.

Даже соперницы признавали, что леди Бленкли одевалась лучше всех в Лондоне. Говорили, будто, когда принц Уэльский бывал раздражителен, она могла вернуть ему расположение духа быстрее, чем кто бы то ни было.

Герцог обнаружил, что, когда он был близок с Элейн Бленкли, под сдержанным, цивилизованным обликом проступал неистовый первобытный огонь. Это воспламеняло герцога и дарило обоим страстное возбуждение, не изведанное прежде.

И все же теперь герцог начал сознавать: чего-то в этой близости недостает.

Он не понимал, чего именно. Но знал одно: по какой-то причине, осознать которую он не мог, он был очень рад, что завтра уезжает в Оллертон и не увидит Элейн по крайней мере десять дней.

Герцог оторвался от созерцания своего отражения в зеркале и посмотрел на леди Бленкли.

Она устроилась на диване в намеренно соблазнительной позе, подчеркивавшей ее кошачью грацию, которую герцог так ценил.

— Ты сделал меня очень счастливой, Керн, — мягко произнесла леди Бленкли.

— Именно это я сам хотел тебе сказать, Элейн. Она протянула руку. Взяв ее, герцог почувствовал, как Элейн сжала пальцы.

— Возвращайся поскорее, — сказала она. — Ты ведь знаешь, как мне без тебя грустно.

— Я тоже буду без тебя грустить, — ответил он, не желая обманывать ее ожидания. Он знал, что говорит неправду.

Подойдя к двери, герцог взял шляпу и трость и, больше ни слова не сказав, вышел.

Спускаясь по широкой лестнице в холл, где дежурили лакеи в ливрее Бленкли, герцог спросил себя, вернется ли он когда-нибудь в этот дом.

На следующее утро герцог в коляске направился в Оллертон. Он любил свежий воздух. Но мысли его занимала вовсе не Элейн Бленкли, а предстоящий прием.

Он получил письмо от матери, в котором говорилось, что все, кого она пригласила, разумеется, ответили согласием.

Ожидались леди Миллисент Клайд, дочь графа и графини Клайдширских, благородная Элис Даун, дочь лорда и леди Даунхэм, и леди Розмари, дочь маркиза и маркизы Донкастерских, — с ней герцог уже встречался.

Герцогиня писала:

«Поскольку ты уже знаком с леди Розмари, ты, наверное, принял решение, и в приеме теперь нет необходимости».

«Да, пожалуй, приглашать на прием леди Розмари уже не требуется», — подумал герцог, прочитав письмо матери.

В прошлом году он считал ее весьма привлекательной девушкой, которая обещает стать настоящей красавицей, хоть и уделял ей мало внимания, поскольку она еще находилась под присмотром гувернантки.

Как выяснилось, герцог был настроен слишком оптимистично. Прибыв в дом маркиза (располагавшийся, кстати, неподалеку от ипподрома), он обнаружил, что лошади хозяина гораздо интереснее и привлекательнее, чем его дочь.

  22