очень нудно 
5 
— Ребята, это наш новый участковый уполномоченный, — сказал председатель. — Он с вами поговорить хочет.
— Значит, товарищи… Попрошу вас, товарищ Рабинович… — участковый безошибочно обратился к Арону. — И вас, товарищ Иванов, — он посмотрел на Василия. — Срочненько привезти мне ваши справки об освобождении из мест заключения.
— Рабинович — это я, — сказал Василий.
— А я Иванов, — сказал Арон.
Участковый справился с недоумением и жестко проговорил:
— Тем более, граждане. Справочки мне ваши сегодня же до семнадцати ноль-ноль.
— Ну, я свою привезу, а Васькина-то вам зачем? Он в гараже не числится, мне помогает, пока ОВИР не даст разрешения на выезд.
— Рабинович у нас не числится!.. — радостно сказал председатель. — У нас по штату вообще один шиномонтажник! Он, так сказать, по договоренности с Ивановым, с Ароном Моисеевичем…
— Короче! — прервал его участковый. — Обе справки чтоб у меня были. Кто из вас «Рабинович», а кто «Иванов» — мне без разницы. Я должен знать, что происходит на моем участке. Социализм — это учет!
Когда у дома Василия они вылезли из своего жуткого «Москвича», там уже стоял роскошный иностранный автомобиль.
— Какая тачка! — восхитился Арон.
— Поедешь с нами в Израиль, и у тебя будет такая же.
— А пошел ты!.. При таких бабках, что мы сейчас с тобой зарабатываем — и здесь прожить можно. А там я пропаду.
Уже поднимаясь по лестнице, Василий говорил:
— Не пропадешь… В Советском Союзе живут двести восемьдесят миллионов человек, а во всем мире — около пяти миллиардов. Значит, четыре миллиарда семьсот двадцать миллионов как-то ведь обходятся без Советского Союза? Не пропадают?
— Я здесь родился и вырос, — упрямо сказал Арон.
— Там ты хоть гарантирован, что тебе никто не скажет «жидовская морда»… — Вася открыл ключом свою дверь, из-за которой неслась громкая музыка, и нежно улыбнулся: — Тоскует моя лапочка.
Они с Ароном вошли в квартиру и захлопнули за собой дверь.
Спустя мгновение музыка оборвалась, раздался чей-то сдавленный крик, грохот… Было слышно, как разлетелось что-то стеклянное, какое-то рычание и мягкие удары, сопровождавшиеся треском чего-то ломающегося…
А потом с шумом распахнулась дверь и на лестничную площадку голыми были выброшены учитель иврита со своим иноземным другом. Вслед им полетели части их одежды.
На ходу натягивая штаны, они в ужасе бросились вниз по лестнице, и уже через секунду было слышно, как взревел мощным двигателем замечательный заграничный автомобиль, взвизгнул покрышками и умчался…
Вечером Арон привез Василия к себе. Еще из «Москвича» оба они увидели, как от дома отъезжает грузовик, набитый мебелью, холодильником, телевизором, торшером, гитарой и фикусом.
В широкой кабине рядом с шофером, с видом оскорбленной невинности, сидели Клавка со вздутой губой и Ривка с подбитым глазом.
Вася и Арон переглянулись и стали разгружать «Москвич». На свет божий появился потертый Васин чемоданчик, с которым он вышел еще из лагеря, две стопки книг, увязанные бельевой веревкой, и один-единственный костюм на «плечиках», в прозрачном пластиковом чехле.
На этом разгрузка и закончилась.
— «Была без радости любовь, разлука будет без печали…» продекламировал Арон и поволок Васины вещи в свою квартиру.
В полупустой квартире (Клавка умудрилась вывезти из нее все, что возможно!) на кухне шла Большая Мужская Пьянка.
Две бутылки из-под водки были уже пустыми, одна наполовину опорожненная и две целехонькие ждали своей очереди…
— Чего им не хватало?! Чего?! — негромко и отчаянно восклицал Вася. – Вламывали мы, как папы Карлы!.. От полтинника до стольника каждый день в дом волокли! По пятьдесят колес за смену. Причем, заметь, Арончик, мы же были связаны двойными родственными узами…
— Чем?
— «Узами». Ну, связями!..
— Как это?
— Объясняю. Клавка была тебе кто? Жена?
— Жена.
— А мне сестра. Твоя Ривка была мне кто?
— Жена…
— А тебе сестра! Двойная повязка!!! Мало того!.. Ривка хочет за бугор — нет вопросов! Клавочка хочет оставаться здесь, — да бога ради! Все! Все для них!.. И на тебе! За что?! Почему?!
— Ну, бляди они, Вася! Бляди! А волка сколько ни корми… Ты, кстати, закусывай. Дай-ка, я тебе хлебца намажу…
— Погоди! Давай выпьем. Мы с тобой лагеря прошли… На одних нарах, из одной миски баланду хлебали… Не обижайся, Арон, но твоя сестра Ривка оказалась курвой. Не обижайся…
5 
