Последние отзывы

  13  

Кев любил ее. Не той любовью, что описывают поэты. Не той кроткой, одомашненной любовью. Он любил ее так, как никто никого не любил ни на земле, ни в раю, ни в аду. Каждый миг, проведенный без нее, отзывался в нем мукой, и каждый миг с ней дарил ему счастье и покой, единственный покой, какой он знал в жизни. Каждое прикосновение ее рук оставляло отпечаток в его душе. Он скорее убил бы себя, чем признался бы кому-нибудь в этом. Он хранил свою любовь глубоко-глубоко в сердце.

Кев не знал, отвечала ли Уин на его чувство. Он лишь знал, что не хочет, чтобы она ответила ему взаимностью.

— Ну вот, — как-то сказала Уин, после того как они, пройдя через лужайку, устроились на своем излюбленном месте. — У тебя почти получается.

— Что у меня почти получается? — лениво переспросил Кев. Они опустились на траву в сени деревьев возле ручья, который был полноводным весной и осенью, а летом пересыхал. Траву расцвечивали лиловые колокольчики и белая таволга, распространяющая вокруг миндальный аромат.

— Улыбаться. — Она приподнялась на локтях и провела пальцем по его губам.

Кев перестал дышать.

Щеврица спорхнула с ближнего дерева и издала длинную трель, опускаясь на траву.

Сосредоточенно Уин приподняла кончики губ Кева, пытаясь удержать их в этом положении.

Возбужденный и взволнованный, Кев сдержанно засмеялся и смахнул ее руку.

— Ты должен чаще улыбаться, — сказала Уин, продолжая смотреть на него сверху вниз. — Ты очень красивый, когда улыбаешься.

Она была ослепительнее солнца, и волосы ее были как шелк, а губы имели самый нежный розовый оттенок. Вначале во взгляде ее не было ничего, кроме дружелюбного любопытства, но постепенно он осознал, что она пытается прочесть в его глазах его тайну.

Он хотел обнять ее, приникнуть к ней, накрыть ее тело своим. Прошло четыре года с тех пор, как он поселился у Хатауэев. И с каждым днем ему становилось все труднее управлять своими чувствами к Уин.

— О чем ты думаешь, когда смотришь на меня так? — тихо спросила она.

— Я не могу сказать.

— Почему?

Кев почувствовал, что вновь улыбается, на этот раз чуть насмешливо.

— Не хочу тебя напугать.

— Меррипен, — решительно сказала она, — ничто из того, что ты мог бы сказать или сделать, не способно меня напугать. — Она нахмурилась. — Ты вообще собираешься сказать мне, как тебя зовут?

— Нет.

— Ты скажешь. Я заставлю тебя. — Она сделал вид, что колотит его в грудь кулачками.

Кев перехватил запястья Уин, без усилий удерживая ее в неподвижности. Машинально, повинуясь инстинкту, он перекатился на нее сверху, прижав к земле своим телом. Он понимал, что поступает дурно, но не мог остановиться. И когда он навалился на нее, то почувствовал, как она инстинктивно изогнулась, подвигаясь, чтобы лечь удобнее. Наслаждение, которое он при этом испытал, парализовало его. Он ожидал, что Уин станет сопротивляться, бороться с ним, но она, напротив, расслабилась и замерла, улыбаясь ему.

Кев смутно припомнил один из мифов, которые так нравились Хатауэям. Греческий миф об Аиде, боге подземного царства, похитившем девственную Персефону на цветочной поляне и затащившем ее в подземелье через отверстие в земле. Он увлек ее в свой мрачный мир, где все было ему подвластно, туда, где он мог бы владеть ею. Хотя все дочери Хатауэев были возмущены тем, что случилось с Персефоной, симпатии Кева были на стороне Аида. В цыганской культуре идея похищения женщины, похищения невесты, романтизируется. Похищение невесты даже разыгрывается во время ритуала ухаживания, и все, включая саму невесту, получают от этого представления немалое удовольствие.

— Я не понимаю, каким образом каких-то шесть гранатовых зернышек могли обречь Персефону на пребывание в Гадесе большую часть года, — возмущенно сказала Поппи. — Никто не сообщил ей правила игры. Это несправедливо. Я уверена, что она никогда не прикоснулась бы к ним, если бы знала о последствиях.

— К тому же шестью зернышками граната никогда не наешься, — тоже возмущенно добавила Беатрикс. — Если бы я там оказалась, то попросила бы пудинг или пирог с вареньем по крайней мере.

— Возможно, она не была такой уж несчастной из-за того, что должна была там оставаться, — предположила Уин с озорным блеском в глазах. — В конце концов, Аид сделал ее своей царицей. И в мифе говорится, что он обладал богатствами земли.

— Богатство мужа, — сказала Амелия, — не меняет того факта, что Персефона вынуждена постоянно проживать там, где ей не нравится, в месте, где взгляду абсолютно не за что зацепиться. Только подумайте, как трудно сдать это место в аренду на время ее отсутствия.

  13