Глава 1

Лондон

Февраль 1815 года

«Достаточно будет одной пули прямо в сердце», — сказала себе Габриэла Сент-Джордж, сжимая в руке пистолет.

Она была хорошим стрелком и не сомневалась в себе. В конце концов, ее учили лучшие из лучших: великий Монкриф, которого весь свет знал как самого меткого стрелка во всем цивилизованном мире. Главное, что ей было нужно, — это найти силы духа, чтобы не изменить своему решению и исполнить свой план… И еще не допустить, чтобы рука у нее начала дрожать.

Наверное, она имела право нервничать, потому что до этой ночи отнимала жизнь только у животных — у кроликов и птиц, на которых охотилась во время своих скитаний по Англии, чтобы не голодать. Ей даже случалось изредка браконьерски подстрелить оленя ради пропитания. Но сегодня все было по-другому.

Сегодня она собирается убить человека.

Прячась в сгустившихся ночных тенях, положивших черные мазки на стены кабинета, она ждала, зная, что рано или поздно он сюда придет. Она наблюдала за ним всю прошлую неделю и изучила его привычки — знала, что поздно вечером он неизменно приходит на несколько минут в эту комнату, перед тем как подняться в спальню.

Благодаря горничной, которая не прочь была поболтать с дружелюбной незнакомкой, одновременно делая свои покупки, Габриэла выяснила, что, если не считать прислуги, он в этом огромном городском особняке один. Как ей сказали, его жена и маленькие дети остались в поместье на севере Англии.

Это известие принесло ей немалое облегчение, поскольку она не имела желания втягивать в свою месть невинных людей. Ведь преступником был только он один, и только он заслуживал возмездия. Но все равно ей не удавалось полностью избавиться от чувства вины, которое глодало ее словно косяк мелких рыбешек: она понимала, что ее акт возмездия принесет другим горе, однако постаралась отогнать все сомнения.

«Одна жизнь, — сказала она себе, — в уплату за другую».

Проскользнув в удачно расположенное окно несколько часов назад, она слышала негромкий рокот мужских голосов, время от времени прерываемый взрывами хохота. Он пригласил к себе друзей — несколько мужчин собрались за обеденным столом, а потом задержались за выпивкой и несколькими партиями в карты. Давно приучившись терпеть, она устроилась в углу, держа наготове пистолет, и ждала своего часа.

Наконец дом затих: гости распрощались и уехали, слуги ушли к себе, чтобы лечь спать. Только ровное тиканье резных напольных часов из атласного дерева нарушало тишину да еще тихое потрескивание огня в камине, куда служанка добавила поленьев. «Теперь уже скоро, — подумала она. — Он вот-вот придет сюда». Чуть пошевелившись, она постаралась избавиться от онемения и напряжения, скопившегося в мышцах и суставах.

Прошло еще минут пять — и наконец она услышала шаги. Прижавшись спиной к стене, она глубже спряталась в тени и увидела, как он решительно входит в комнату.

Как только мужчина вошел, он сразу занял собой весь кабинет. Такое впечатление создавалось не только из-за его внушительных размеров и атлетического сложения, но и из-за присущей ему властности. Несмотря на скудное освещение, она различила надменность его походки и ауру аристократической уверенности, которые можно было бы счесть врожденными, не знай она истинного положения вещей. До этого вечера она видела его только издалека. Вблизи он показался ей выше, а его волосы — более темными, почти черными. Она решила, что это результат ночной темноты.

По ее спине пробежали мурашки, а сердце заколотилось с силой молота, бьющего о наковальню. Подобной реакции она никогда прежде не испытывала, наблюдая за этим человеком. Наверное, эти ощущения были связаны с ее напряженностью: она ведь прекрасно понимала, что настал тот момент, к которому она так долго готовилась. Собравшись с духом, она крепче сжала пистолет и подождала, чтобы он прошел в комнату дальше.

Дойдя до письменного стола, он нашел спички и свечу. Спустя мгновение вспыхнул свет, заливая всю комнату уютным золотистым сиянием. Она заставила себя не дрожать, не сдвинувшись с места, когда он прошел к книжному шкафу и начал рассматривать корешки книг.

Она шагнула вперед, держа пистолет прямо перед собой. — Рейф Пендрагон, — произнесла она ясным голосом, который не дрогнул, — готовься заплатить за свои преступления.

  1