очень нудно 
4 
Ее впервые поцеловали.
И что это был за поцелуй! Она вынуждена была признаться себе, что не осталась равнодушной: ноги не слушались ее, словно обретя собственную волю. Ее разум мог заявлять, что она не желает этого — не хочет иметь дела с этим мужчиной… но ее тело решительно с этим не соглашалось. А когда он заставил ее губы раскрыться, по ее позвоночнику пробежала дрожь.
Кончиком языка он чуть трогал ее губы, отчего ее сердце забилось с отчаянной скоростью. Потрясенная почти ошеломляющей чувственностью этого поцелуя, она позволила ему продолжаться, позволила его языку ворваться ей в рот и начать нежную игру с таким умением, что у нее невольно вырвался стон.
И тут поцелуй оборвался столь же неожиданно, как и начался. Подняв голову, Уайверн заглянул ей в глаза. Его глаза горели — и он потупил взгляд, словно тоже пытался прийти в себя от неожиданного избытка наслаждения. Однако не отпустил ее, не забывшись настолько, чтобы позабыть причину, по которой она оказалась в его объятиях.
— С тебя хватит, — спросил он резко, — или попробовать еще раз?
Прочтя на его лице вызов и предвкушение — словно он прекрасно знал, что добьется своего вне зависимости от ее ответа, — она решила, что благоразумнее будет уступить его требованию.
— Габриэла, — прошептала она. — Меня зовут Габриэла. На его губах появилась улыбка.
— Это имя тебе идет. Очень приятно познакомиться… — сделав паузу, он двинулся так, чтобы их тела потерлись друг о друга, — Габриэла.
Она чуть не задохнулась, а по коже ее пробежала дрожь, похожая на электрические искры.
Чуть ослабив сжимавшие ее руки, он разъединил их тела.
— Итак, — лениво поинтересовался он, — что мне с тобой делать?
В это мгновение за дверью раздались шаги — и в комнату вошел Рейф Пендрагон.
— Извини, что заставил тебя ждать, — сказал он. — Мне передали записку от Джулианны, и я захотел сразу ей ответить, несмотря на поздний час. Так ты нашел книгу, о которой… — Что бы он ни собирался спросить, его фраза оборвалась, как только его взгляд упал на девушку. — Господи, кто это?
— Это, — объявил Уайверн, — Габриэла, и, судя потому, что она мне рассказала, она явилась сюда сегодня с целью пристрелить тебя. Как видишь, я забрал у нее оружие. Пистолет лежит там, на секретере.
— Как странно. — Пендрагон подошел к ним ближе. — Как ты попала сюда?
Уайверн кивнул.
— Похоже, во время обеда. Казалось бы, ты уже должен был бы знать, что окна не следует оставлять незапертыми.
— Ошибаетесь, — вмешалась она, снова попытавшись высвободиться из неумолимой хватки Уайверна. — Я открыла замок отмычкой. И не хочу, чтобы обо мне говорили в безличной форме — так, будто меня здесь нет!
— Что же я натворил, мисс, чтобы заставить вас желать мне зла?
— Ты прекрасно знаешь, убийца! — Боль и ярость ядом растеклись по ее крови, смешиваясь с безнадежным осознанием того, что все ее планы отмщения рассыпались прахом. Если учесть, что Пендрагон — бессердечное чудовище, то не приходилось сомневаться в том, что очень скоро ее арестуют и посадят в тюрьму. Но прежде чем ее уволокут отсюда и бросят в вонючую камеру (при одной мысли об этом она содрогнулась), она выскажет все!
— Ты заслуживаешь смерти! — бросила она. — Пусть мне не удалось убить тебя, как я надеялась, но я хочу, чтобы ты знал, какие страдания причинил людям!
Пендрагон изумленно выгнул брови.
— Право, это серьезные обвинения! И хотя я охотно соглашусь, что моя жизнь не была совершенно чистой и невинной, могу заверить тебя, что никого не убивал. Может быть, ты меня перепутала с кем-то?
— Лжец! — воскликнула она. — Я знаю, что это был ты! Моя мать рассказала мне, что ты сделал, как ты довел моего отца до разорения, а потом заманил его в пустынное место, чтобы наконец прикончить!
Пендрагон потрясение воззрился на нее.
— Ты сказал — Габриэла? Боже правый, мне следовало сразу догадаться!
— О чем? — удивился Уайверн.
— Что девушка, которую ты захватил в плен, — дочь Бертона Сент-Джорджа!
Глава 2
Энтони Блэк, двадцать третий герцог Уайверн, поймал себя на том, что у него от изумления открылся рот.
В нормальных обстоятельствах Тони считал себя человеком хладнокровным: сохраняющим спокойствие в сложной ситуации, невозмутимо принимающим самые поразительные известия. Но, принимая во внимание то, что ему только что сообщил Рейф, наверное, ему позволительно было дать себе такую поблажку. В конце концов, человеку не каждый день приходился обнаруживать, что он только что обнимал дочь самого ненавистного врага своего лучшего друга.
4 
