Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
9 
– Какие бабы? Это баба?! Это курица дохлая. Скелет в штанах!
– Неправда! – возмутилась Сашка. – Мне до анорексии далеко. Я даже не слишком-то и худая по нынешним меркам. У меня даже живот есть, вот, – Сашка выпятила вперёд корпус, чтобы успокоить молодую мать. – А вы не волнуйтесь, вы обязательно похудеете. Во время беременности и родов все поправляются, – на Сашку напал приступ нервической болтливости. Она не знала, что говорить…
«Молчать? Уйти?.. А свет?!»
– Я ещё и грудью кормлю, – вдруг спокойно вздохнула Лёхина жена. – Слышь, соседка сверху, через пятнадцать минут его не будет – лучше бы тебе на свет не родиться. Поняла, сука тощая? – беззлобно сказала она прямо в Сашку, сверкнув весёлыми очами, и захлопнула дверь.
«Это у них такая манера, да?.. Да. Это у них такая манера. Они ведь не на самом деле ругаются… Они так живут! И не замечают, как… старую фотографию. Потом – не замечают тёмное пятно на обоях. Это такая разновидность любви. Мат-перемат без злости. Скандалы без повода. Просто такая среда, и они в ней как рыбы в воде. Вот этот Лёха-Алексей и жена его – крепкая ячейка общества, с правами и обязанностями, созданная на основе взаимной любви и уважения, ага? Такая же, какая была у тебя, да? А какая разница – матом ругаться или филигранной словесностью издеваться? Так эти поругались – и в койку… Да наверняка! А вы месяцами могли молчать, какие там койки! Так что у них – лучше. С первого взгляда и до последнего вздоха…»
Сосед Алексей, как был, с неуклюже топорщившимся в трусах членом, так и остался на лестничной клетке. Они с Сашкой смотрели друг на друга. Она – недоумённо. Он – точно так, как только что смотрела его жена – вроде индифферентно, но со смешинкой. И даже, пожалуй, одобрительно. Или, может, с восхищением?.. Нет. Со смешанным чувством…
«Как папуас на граммофон!»
Пауза затягивалась.
– Не высыпается, – заговорил первым сосед Лёха, – ребёнок мало#й. Девочка. Анжела, – в голосе его была нежность. – День с ночью попутала, так моя уже и очумела вконец. Родни-то нет, чтобы помочь. Жена – сирота… слава богу. У тётки жила, как палка в колесе. Мать умерла, отца никогда не было, а у тётки своих трое. В детдом не сдала – и на том спасибо. Не обращай внимания, соседка. Она добрая. Просто собачится. Если щенка бить, он или сдохнет или огрызаться научится. Так-то она девка что надо. Всегда на помощь придёт, если что. Психованная только. Ну что, пошли свет добывать, что ли, соседка? – хохотнул он.
«Анжела. В таком антураже – и Анжела. Ну, хорошо хоть не Матильда. Что за страсть у этой публики к экзотическим именам? Марианна вместо Маши или Марины. Анжела, когда уместнее Лена или Лариса. Кристины вот ещё… Княжеское имя. Кристина Пердыщенко. И Анжела эта наверняка какая-нибудь Петренко…»
– А как ваша фамилия? – вопрос вырвался произвольно некстати.
– А тебе зачем?.. Ну, Хлебниковы.
«Надо же. Посоветовать ему, что ли, сына назвать Велимиром?»
– Может, вы оденетесь? Чтобы удобнее смотреть в «распределитель». Ну, и чтобы вы не замёрзли, – сменила Сашка тему.
– Бля! – похоже, мужик только заметил, в какой он амуниции – жарко. Август. Даже вечерами душно. – Дверь открой, коровище! – негромко сказал он в сторону двери.
Та сразу распахнулась, и в него пульнули ветхим застиранным подобием спортивного костюма.
– Отвёртку дай, мать-перемать. Не, ну что за человек? – последний вопрос, судя по всему, риторический, был обращён к Сашке. Та в ответ пожала плечами и скорчила извиняющуюся гримасу.
Из-за двери выставили аккуратный фирменный чемоданчик с инструментами.
– Она у меня всё знает, всё умеет! Золото, а не жена! А уж мать какая Анжелке – золото! Чистое золото. Всю ночь на руках носит, воду в ванночке термометром проверяет. Я раз локтём попробовал – так она мне чуть голову не снесла!
– Пиздюк! – раздалось из-за тоненьких дверей. – Всем всё и всегда-пожалуйста забесплатно. Только дома сарай и всё поломано!
Сашке такие высокие отношения были в диковинку. Она, кроме всего прочего, чувствовала себя разрушительницей домашнего очага. И немного идиоткой. Хотя нет. Много идиоткой. Совсем идиоткой. В голове крутилась песня «Корабль уродов». И она, Александра Александровна Ларионова, сегодня – капитан этого корабля.
– Как зовут вашу жену?
– Ленка.
«Ну, какая разница, как зовут его жену? Тут почти всех зовут: «Эй, ты!» Тут никто не сидит напротив тебя в уютном кресле и не прилёг на кушетку. И тебе не надо обращаться к нему по имени, потому что это якобы располагает к доверительному общению. Нет ничего слаще для человека, чем звучание собственного имени. Полная ерунда. Ну, встретишь ты её как-нибудь случайно на лестнице и скажешь: «Здравствуйте, Лена!» – и она сразу проникнется доверием?.. Держи карман шире. Эта Ленка мимо пройдёт и не вспомнит, кто ты и что. Точнее – прекрасно вспомнит, потому и пройдёт. Вот нужно тебе её имя? Порабощение стереотипами. Но они прекрасны. Лёха, Ленка и Анжела. Нарочно не придумаешь. А придумаешь – скажут, что так не бывает…»
9 
