35 
Это величие не придало Майклу уверенности в радушном приеме, так же как и Энн Салливан, открывшая дверь на его стук. Строгое черное платье, поджатые губы. Он сразу заметил, что прошедшие годы почти не сказались на ней. Красивая женщина, если не обращать внимания на ее злобные косые взгляды. Неудивительно, что Марго – такая красавица.
– Здравствуйте, мистер Фьюри. – Он уловил легкий ирландский акцент – очаровательный, если бы голос не звучал так холодно.
Майкл не мог бы назвать причину, но ему всегда хотелось получить одобрение Энн. А это страшно раздражало. Он вызывающе улыбнулся, и его приветствие прозвучало достаточно нахально. – Добрый вечер, миссис Салливан. Давненько не виделись!
Он воспользовался ее неохотным приглашением и вошел в просторный вестибюль, выложенный переливающимися кремовыми и синими плитками. Майкл помнил эту роскошную люстру, словно разбрызгивающую свет. Дом, полный уютных домашних запахов, сочных красок, согревающего света, казался бы гостеприимным, если бы не его надменная хранительница. – Я предупрежу мисс Лору. Но это оказалось ненужным: Лора уже спускалась по широкой парадной лестнице. Позже Майкл обзовет себя идиотом, но сейчас его сердце перестало биться.
Стразы, украшавшие ее жакет, ловили лучи света и словно отстреливали их обратно. Под жакетом было простое платье цвета лунной пыли. Волосы, зачесанные назад, открывали безупречный овал лица и сверкавшие в ушах сапфиры и бриллианты. Пальцы без единого кольца легко скользили по полированным перилам.
Лора выглядела так прелестно, так совершенно, словно сошла с картины.
– Извини, что заставила тебя ждать.
Она еще не успокоилась после поспешного оттирания ковра, но ее сдержанный голос не выдал ни возмущения проделкой Бонго, ни паники, неожиданно вспыхнувшей под сверлящим взглядом Майкла.
– Я только что пришел. – Он нахмурился, поскольку все происходящее вдруг показалось ему полнейшим абсурдом: Майкл Фьюри, подающий руку принцессе! – Может, я должен был принести букетик к твоему платью или что-то вроде этого?
Лора выдавила слабую улыбку.
– Это не студенческий бал.
– А жаль…
– Будь осторожна, мисс Лора. – Энн предостерегающе взглянула на Майкла. – А ты, парень, помни об ответственности, и не мчись сломя голову. Это тебе не автогонки!
– Энни, щенок у девочек, но…
– Не волнуйся. – Энн указала на дверь, мудро рассудив, что чем скорее они уедут, тем скорее она получит свою подопечную обратно. – Я позабочусь и о нем, и о них. Постарайся хорошо провести время.
– А я постараюсь привезти ее обратно в целости и сохранности, – нахально заметил Майкл, решив не отказывать себе в удовольствии, и открыл дверь.
– Хорошенько постарайся, – пробормотала Энн и начала беспокоиться, как только дверь захлопнулась.
Лора решила сразу установить правила и придерживаться их.
– Майкл, благодарю за то, что согласился отвезти меня в клуб, но ты вовсе не обязан весь вечер развлекать меня.
Майкл собирался сказать примерно то же самое, и ему не понравилось, что Лора успела первой. Он открыл дверцу машины и облокотился о нее.
– На кого ты злишься, Лора? На меня или на весь мир?
– Я ни на кого не злюсь, в том числе и на тебя. – Она изящно скользнула на переднее сиденье его «Порше». – Я просто прояснила ситуацию, чтобы мы не портили друг другу вечер.
– А еще говорила, что любишь дворняг… Она прищурилась.
– Не понимаю, о чем ты.
– Ладно.
Майкл еле сдержал желание хлопнуть дверцей. «Весело же начинается вечер!» – подумал он, обходя капот автомобиля.
6
«Могло быть и хуже», – решил Майкл. Он вполне мог потеть сейчас в джунглях Центральной Африки, уклоняясь от пуль. Или ему могли проломить череп во время неудачного трюка.
Вместо этого он всего лишь стоял в зале, набитом людьми, которых не знал, да и не желал знать.
Уж лучше бы ему проломили череп…
Зал, украшенный блестящими красными сердцами, свисающими с кружевных бумажных лент, казался Майклу слишком претенциозным. Цветы, конечно, красивы; он ничего не имеет против цветов. Однако устроители явно переборщили, развивая красно-белую тему: в центре каждого стола, накрытого розовой скатертью стояли белые тонкие свечи, окруженные пушистыми красными и белыми гвоздиками.
Музыка, по мнению Майкла, была слишком изысканной: приглушенное бренчание пианино и скромных струнных; пожилые музыканты в белых костюмах.
35 
