очень нудно 
9 
— Бухгалтер. Переезжает в Нью-Йорк. Что по нью-йоркской фирме?
— Минутку. Так, фирма солидная, — начала Пибоди, считывая данные со своего ППК. — Серьезные клиенты, в том числе несколько известных корпораций. Три этажа на Хадсон-стрит, две сотни служащих, основана около сорока лет назад. Так, убитая была старшим аудитором.
Ева обдумывала информацию, пока сворачивала на подземную стоянку полицейского управления.
— Пожалуй, Натали Копперфильд могла получить компромат на кого-нибудь из этих богатых клиентов. Допустим, двойная бухгалтерия, отмывание денег, уклонение от налогов, связь с мафией. А может, кто-то из ее коллег снимал пенки? Шантаж, вымогательство, растрата.
— У фирмы хорошая репутация, — возразила Пибоди.
— Это еще не значит, что у всех их клиентов и служащих хорошая репутация. Это всего лишь версия.
Они запарковались и направились к лифтам.
— Надо узнать имя приятеля — нынешнего или бывшего. Надо обойти всех соседей по дому. Выяснить у сестры, что она рассказывала о работе или о личных Делах. Похоже, убитая столкнулась с проблемой, о которой она не хотела или не готова была сообщить. Во всяком случае, не полиции.
— Но, может, она доверилась кому-то из коллег или из начальства, если это связано с работой.
— Или приятелю, — добавила Ева.
Чем выше они поднимались в лифте, тем больше народу набивалось в кабину. До Евы доносился запах мятного мыла от заступающих на смену и запах пота от тех, кто смену сдавал. Она локтями проложила себе дорогу к выходу на нужном этаже.
— Давай подготовим комнату для допроса, — сказала она. — Не хочу допрашивать сестру в приемной. Слишком много отвлекающих факторов. Если ей нужен психотерапевт, пусть приходит вместе с ней.
Но сначала Ева прошла через «загон» к себе в кабинет. Она сбросила пальто и оперативно проверила алиби свидетельницы. Палма Копперфильд работала на рейсе Лас-Вегас — Нью-Йорк. Ее самолет приземлился примерно в то самое время, когда кто-то в южной части города душил ее сестру.
— Даллас!
Ева оглянулась и увидела Бакстера, одного из детективов своего отдела.
— Я два часа кофе не пила, — предупредила она. — Или три.
— До меня дошло, что тебя тут дожидается некая Палма Копперфильд.
— Да, свидетельница. Ее сестра была задушена сегодня рано утром.
— О, черт… — Он провел рукой по волосам, откидывая их со лба. — А я-то надеялся, что это ошибка.
— Ты их знаешь?
— Палму немного знаю. Убитую — нет. Познакомился с Палмой несколько месяцев назад на вечеринке. У друзей общих друзей. Мы несколько раз встречались.
— Ей двадцать три года. Бакстер поморщился:
— Я тоже пока на пенсию не собираюсь, не надейся. Ну, в общем, ничего такого не было. Славная женщина. Очень славная. Она пострадала?
— Нет. Обнаружила в квартире свою мертвую сестру.
— Да, не повезло. Черт. По-моему, они были очень близки. Палма рассказывала, что останавливалась у сестры, когда прилетала в Нью-Йорк. Как-то раз я подвозил ее к дому на Джейн-стрит после ужина в ресторане.
— Вы все еще встречаетесь?
— Нет. Да и не было ничего. Поужинали пару раз вместе, вот и все. — Бакстер сунул руки в карманы, словно не зная, что с ними делать. — Слушай, если она увидит знакомое лицо… Если ей так будет легче… Словом, я мог бы с ней поговорить.
— Может быть. Да, может быть. Пибоди готовит комнату для допроса. В приемной для этого слишком шумно. Она была в плохом состоянии на первичном допросе. Она не говорила, сестра ни с кем не встречалась?
— А-а, да. У нее, кажется, был парень. Тоже аудитор, по-моему, или брокер, что-то в этом роде. У них было все серьезно, вроде даже помолвка. Честно говоря, я не очень-то интересовался. Я же не за сестрой охотился, понимаешь?
— А свидетельницу с лету уложил, Бакстер?
— Нет. — Тут Бакстер улыбнулся. — Говорю же, она славная женщина. Порядочная.
Это означало, что они не спали вместе. Значит, можно без особой неловкости привлечь Бакстера к допросу.
— Ладно, дай мне засадить Пибоди за обработку телефона. А мы поговорим со свидетельницей.
Ева дала Бакстеру первому войти в комнату для допроса, а сама внимательно следила за вспухшим от слез лицом Палмы, когда та подняла голову. Палма заморгала, словно пытаясь осмыслить увиденное, на ее лице отражались одна за другой вполне понятные эмоции: узнавание, облегчение, растерянность… Потом она вновь замкнулась в своем горе.
9 
