Последние отзывы

  35  

Люси сидела за большим письменным столом, склонив набок голову с убранными назад волосами, и усердно записывала аккуратным почерком мемуары своего великого отца.

Как только это нудное занятие не убило в ней детской фантазии, думал Морис, любуясь ее профилем. Он вспомнил, как сегодня рано утром она заставила его вскочить с постели, чтобы выгнать из ее спальни мохнатого шмеля, неистово бьющегося об оконное стекло. Впрочем, чего еще ожидать от беззаветно преданной отцу дочери! Вероятно, его напыщенные россказни кажутся ей таким же откровением, как евангельские притчи. Морис поднес к губам кофейную чашечку из тонкого китайского фарфора.

– Еще кофе, сэр?

Морис невольно вздрогнул, услышав за спиной тихий голос незаметно возникшего Смита. Скользящая бесшумная поступь дворецкого действовала ему на нервы.

Обнаружив, что Морис презирает тот безвкусный бледный напиток, который в доме Сноу назывался чаем, Смит взялся каждое утро готовить отличный колумбийский кофе исключительно для телохранителя, хотя, видимо, считал это преступной роскошью.

– Благодарю, с удовольствием. – Морис признательно улыбнулся, когда Смит до краев наполнил его опустевшую чашку.

Теперь он был уверен, что не заснет на своем посту.

– …Это было в тот год, когда старый Георг победил наконец свою гордость и посвятил меня в рыцари, – монотонно диктовал адмирал. – Непросто ему было смириться с тем, что его королевскую жизнь спас сын простого дубильщика… Кажется, в восьмидесятом, а? Или это было в восемьдесят первом году?

– В восемьдесят втором, сэр, – позволил себе вмешаться Смит. – После вашей достопамятной победы при Садрасе.

– Ах да, Садрас. – Глаза адмирала подернулись дымкой при воспоминании о днях прошедшей славы.

Морис чуть не рассмеялся вслух.

Продолжая писать, Люси бросила на него укоризненный взгляд, напоминая о том, что он пренебрегает своими обязанностями. Несколько дней тому назад он предложил свою помощь в сортировке по датам и адресам целой группы старой переписки адмирала. Как выяснилось, почти все его друзья были такими же высокомерными и желчными.

– Итак, когда с рассветом туман рассеялся, я увидел перед собой грозные жерла восьмидесяти четырех французских орудий. Мне ничего не оставалось делать, как отдать приказ генералу Чейзу и… А это в каком же году было?

– В тысяча семьсот девяносто шестом, – выпалил Морис, пока хозяин не запутался в датах бесчисленных битв, из которых ни одной не удавалось обойтись без его славного участия. – Кажется, это произошло именно в тот год, когда вас так неудачно ранили, сэр, – с самым невинным видом продолжал он.

Брови адмирала сдвинулись. Смит старательно смахивал несуществующую пыль с огромного глобуса. Рука Люси с пером застыла в воздухе. Как смел самозванный секретарь вмешаться в священный ритуал диктовки великих мемуаров!

Морис вскочил и начал расхаживать по кабинету, как бы не в силах сдержать свое восхищение.

– В одном из докладов есть заявление, что даже после того, как осколок свинца прошил вам ногу, вы отказались оставить капитанский мостик. Несмотря на невыносимые мучения, вы приказали привязать себя к грот-мачте, откуда продолжали командовать боем, благодаря чему он и был выигран!

Адмирал сверкнул глазами.

– Мой ларец, Смит!

Смит поспешил к высокому секретеру и извлек оттуда сундучок, обитый затейливыми медными бляшками. Морис замер у стола.

Держа реликвию на вытянутых руках, Смит церемонно вручил ее адмиралу. Тот медленно и торжественно снял с шеи ленточку с ключом и вставил его в замок.

– В ларце хранятся государственные секреты Адмиралтейства, – замирающим от благоговения шепотом сообщила Люси Клермонту, которого чуть не трясло от этой показной помпезности. – Отец не доверяет ключ даже Смиту.

Сноу извлек сначала пожелтевшую от времени газету, а затем нечто, бережно завернутое в кусок полотна. Его вечно поджатые губы дрогнули в растроганной улыбке.

– Это тот самый кусок свинца, о котором вы вспомнили. Только, боюсь, в отчете слишком большое значение придавалось моей личной храбрости, – со скромностью настоящего героя добавил он. – Я просто выполнял свой воинский долг перед Отечеством и королем, как и все офицеры моего корабля.

Люси принялась быстро записывать, чтобы оставить благодарным потомкам драгоценные откровения адмирала, пустившегося затем в нудное описание подробностей сражения на Средиземном море, которым закончилась его военная карьера.

  35