Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
17 
Дженни присела рядом с мужем и некоторое время молча наблюдала за дракой. Юные Фиглы, словно мячики, постоянно отлетали от стен, своих дядюшек и друг от друга. Потом она спросила:
— Как мыслишь, Роб, ладно ли мы воспитали своих мальчишек?
Роб Всякограб, всегда чувствительный к настроениям жены, бросил взгляд на спящую девушку.
— О, айе, то правда есть… Эй, ты видала? Немного-меньший-чем-маленький-Джок Джок только что пнул Вулли Валенка прямо в кошель! Ладно бьётся малыш, ведь в нём всего три дюйма росту, а чести-совести уже ни на грош!
— Истинно, Роб, великим воином он станет, — согласилась Дженни. — Но…
— Я всегда их поучал, — возбуждённо тараторил Роб, игнорируя пролетевшего над ними мелкого Фигла, — нападать лишь на тех, кто сильно величе тебя! То важно правило есть!
Ещё один юный Фигл врезался в стену, помотал головой и ринулся обратно в свалку. Дженни вздохнула. Нанести Фиглу увечье было почти невозможно. Любой человек, решивший наступить на Фигла, вскоре обнаружил бы, что тот ползет вверх по его ноге внутри штанины, и это было лишь начало неприятностей. Кроме того, если ты заметил одного Фигла, значит, рядом ещё много тех, кого ты не заметил, зато они наверняка заметили тебя.
«Может, у верзил большие проблемы, потому что они сильно больше нас», — подумала кельда. Она снова тихо вздохнула. Её мужу знать того не следовало, но она порой размышляла: а что если попробовать научить юного Фигла ещё чему-то, скажем, бухгалтерии, например? Чему-то, что не требует отскакивания от стен, чему-то кроме драк? Но будет ли он тогда Фиглом?
— Волнительно мне за нашу мал-мала великучу каргу, Роб, — сказала она. — Что-то не так.
— Она сама возжелала каргой стать, милая, — ответил Роб. — И ныне ношу свою несёт, как и мы. Она боец могучий, то тебе ведомо. Кто зацеловал Зимового до смерти, и зашиб Королеву Эльфов сковородкой? А когда тварь невидима влезла ей в голову, кто снова сразился и отослал тварь ту прочь? Она бьётся добре.
— То мне ведомо хорошо, — сказала кельда. — Она поцеловала зиму и вернула нам весну. Великое дело, то верно, однако не одна она была, ей сила лета помогала. Ладно справилась девочка, никто не совладал бы лучше, но ей поостеречься теперь следует.
— Что же за враг у ней, супротив кого мы не могли бы пособить? — спросил Роб.
— Не ведаю точно, но вижу в главе своей, что так тому быть. Когда она Зиму целовала, я потряслася вся; казалось, и мир весь сотрясся. Гадаю с тех пор: кто ещё мог ворохнуться во сне через то сотрясение? Кто мог пробудиться? Ох, Роб Всякограб, приглядывай за ней в оба глаза.
Глава 4. ДЕНЬГИ СТОЯТ ДЕНЕГ
Тиффани разбудили голод и звуки смеха. Эмбер уже проснулась и была, вопреки всему, кажется, счастлива.
Протиснувшись сквозь туннель в курган, Тиффани поняла, почему. Девушка лежала на боку, а молодые Фиглы развлекали её, исполняя сальто-мортале, хождение на руках и прочие трюки, порой, ради шутки, сталкиваясь друг с другом.
Смех звучал звонко и молодо, Эмбер заливалась, словно дитя, увидевшее забавные разноцветные погремушки. Тиффани не знала, как именно действуют «утешалки», но они работали лучше, чем любое ведьмино лекарство; похоже, они действительно успокаивали и утешали душу. Они радовали и, главное, заставляли забыть о плохом. Иногда Тиффани казалось, что кельда говорит о них, как о живых существах: словно это были ожившие мысли, или какие-то добрые зверьки, забиравшие прочь печали и боль.
— Она здрава будет, — сказала вдруг возникшая поблизости кельда. — Ей уже лучше сталось. Хотя предутренние кошмары никуда не денутся. Утешалки не всемогущи. Но она приходит в себя, возрождается, и то доброе дело.
Вокруг ещё царила тьма, но рассвет уже окрасил горизонт пурпуром. Тиффани предстояла неприятная работа.
— Можно оставить её у вас пока? — спросила она. — Мне тут нужно сделать кое-что.
«И почему я заснула? — корила она себя, вылезая из меловой ямы. — Мне надо поскорее вернуться обратно! Нельзя было оставлять бедняжку там одного!»
Она вытаскивала метлу из колючих кустов, окружавших курган, как вдруг замерла на месте. Кто-то следил за ней; это ощущение чужого взгляда на шее… Она резко обернулась, и увидела старуху в чёрном, высокую, с тростью. Старуха исчезла прямо под её взглядом, словно растворившись в воздухе.
— Мистрис Ветровоск? — произнесла Тиффани, но тут же поняла, что это глупо. Матушка Ветровоск скорее померла бы, чем стала пользоваться тростью, а уж при жизни тем более. Краем глаза Тиффани заметила какое-то движение. Она ещё раз резко обернулась и увидела зайчиху[9], сидящую на задних лапах, она смотрела на Тиффани с любопытством и без всякого страха.
17 
