Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
124 
С трудом пробираясь между снующими автомобилями и ежесекундно рискуя закончить жизнь под колесами одного из них, она все-таки нашла свободное такси и показала водителю через стекло полицейский значок.
Забравшись на заднее сиденье, она попыталась уничтожить на своем лице следы только что пережитого стресса. Затем опустила руки на колени и, посмотрев в водительское зеркало заднего вида, встретила полный отчаяния взгляд…
Узнав двоюродного брата детектива Бринкльмена, Ева громко рассмеялась.
– Жизнь бывает непредсказуема, не правда ли?
– В любом случае сегодня паршивый денек, – пробормотал он.
– Ненавижу Рождество!
– Мне тоже сейчас оно не слишком нравится.
– Отвезите меня на Восемнадцатую улицу.
– Вы быстрее дойдете пешком.
Она посмотрела на плотный поток пешеходов.
– Поезжайте, и побыстрее. В конце концов, я при исполнении и с пробками разберусь.
– Вы хозяин, лейтенант.
Он принял с места, как метеор, и Ева закрыла глаза, сознавая, что головная боль, которая молоточками стучала в висках, не уйдет без химического вмешательства.
– Вы собираетесь взять реванш за бампер? – спросила она.
– Ну да, в таком движении больше делать нечего. – Он притормозил на углу Восемнадцатой улицы. – Мне, конечно, не следовало так невежливо говорить с вами, лейтенант. Но рождественские пробки не способствуют улучшению настроения.
– Ладно. – Она протянула ему деньги. – Забудем на первый раз.
– Благодарю. В любом случае, счастливого поганого Рождества!
Она рассмеялась не очень весело.
– Тебе того же.
В районе, где располагались медицинские лаборатории, морги и изоляторы для заключенных, прохожих было почему-то намного меньше. «Наверное, потому, что здесь почти нет магазинов», – рассмеявшись, подумала Ева про себя. Она подошла к зданию из стекла и бетона, в котором какой-то идиот-архитектор выразил свое представление о высокотехнологичной экономии, прошла через пустынный коридор и миновала охрану.
Была середина рабочего дня, и Ева не могла понять, куда подевались люди. Все стало ясно, когда она вошла в лабораторию, где гремела разгульная вечеринка. Музыка прерывалась раскатами смеха. Кто-то тут же всучил ей бокал с какой-то подозрительной, зеленого цвета жидкостью. Какая-то женщина, вся одежда которой состояла из коротенького лабораторного халата и защитных очков, танцевала рядом. Еве удалось ухватить ее за край халата.
– Где Дики?
– Где-то тут. Мне надо еще выпить!
– Вот возьми. – Ева сунула ей в руку свой бокал и стала прокладывать дорогу через разгоряченные тела и столы с оборудованием.
Дики сидел на каком-то канцелярском столе с блондинкой, причем его рука терялась где-то в недрах ее коротенькой юбчонки. Ева пришла к выводу, что та мертвецки пьяна, иначе она бы никогда не позволила этим привыкшим ковыряться в трупах пальцам залезть в себя.
– Эй, Даллас, присоединяйся к нашей гулянке! Не так классно, как твой междуусобойчик, но мы стараемся.
– Где, черт тебя подери, отчеты? Где результаты исследований? Что вообще здесь происходит?!
– Это Рождество! Открой глаза!
Ева бесцеремонно схватила его за шиворот и стащила со стола.
– У меня четыре трупа и женщина в больнице! И не говори мне, косоглазый сукин сын, чтобы я открыла глаза. Мне нужны мои результаты.
– Лаборатория закрылась в два часа, как и положено в Рождество. – Он пытался освободиться, но это ему не удавалось. – Это официальное распоряжение. А после трех – бурный праздник.
– Ради всего святого, он в бегах! Ты видел, что он сделал с этими людьми? Ты хочешь, чтобы я показала тебе эти проклятые пленки, на которых он заснял все, что делал с ними? Ты хочешь проснуться завтра утром и узнать, что он повторил все это, потому что ты не выполнил вовремя свою работу? Ты сможешь после этого жрать своего рождественского гуся?
– Черт возьми, Даллас! Там нет практически ничего нового. Отпусти меня. – С удивительным спокойствием он поправил свою рубашку. – Пошли в соседнюю лабораторию. Совсем необязательно отравлять праздник всем вокруг.
Он провел ее через орущую толпу и открыл соседнюю дверь.
– Боже, Фейнштейн, не мог бы ты заняться с ней этим где-нибудь в другом месте? Иди на склад, как все.
Ева закрыла лицо руками, пока пара обнаженных тел разъединялась и собирала свою одежду. Неужели сегодня все погрязли в грехе?
124 
