Последние отзывы

  115  

Рорк вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть на экране абсолютно голую женщину с оленьими рогами и хвостом в виде кожаного ремешка, мурлыкающую пе­сенку «Назови меня просто танцовщица». При этом она делала минет Санта-Клаусу.

– Вот это развлечение! – прокомментировал он.

– Там больше десятка подобных фильмов и не­сколько десятков старых подпольных грязных лент. Но этот – явный победитель по мерзости среди них. А те­перь дайте пленку «Саймон, 72». Это уже он снимал сам.

Ева бросила недовольный взгляд на Рорка и отошла. На экране Марианна пыталась вырваться из веревок. Ее голова моталась из стороны в сторону. Она плакала. Саймон вошел в кадр в одежде Санта-Клауса. Он со­строил гримасу в камеру, затем посмотрел на женщину в постели: «Тебе мерзко или хорошо, девочка?»

«Спокойно, девочка, – услышала Ева голос отца. Запах конфет в его дыхании смешивался с перегаром от ликера. – Папочка собирается сделать тебе подарок». Голос проник в ее сознание, как шепот в ухо. Но Ева старалась, чтобы ее руки не дрожали, и заставляла себя смотреть на экран.

«Я думаю, тебе мерзко, очень мерзко, но сейчас ты получишь кое-что приятное».

Саймон опять повернулся к камере, исполняя сти­лизованный стриптиз. Не сняв парика и бороды, он начал заводить себя. «Сегодня первый день Рождества, моя единственная любовь!» А потом изнасиловал ее. Это было быстро и жестоко. Ее крики разносились эхом по комнате. Ева вцепилась в чашку с кофе. Несмотря на то, что он показался ей горьким, она все-таки протолк­нула его в себя.

На экране Саймон начал избивать Марианну. Она перестала кричать и лишь всхлипывала, как ребенок. Когда он закончил, его глаза были абсолютно стеклянными. Он достал что-то из чемоданчика и отошел в сто­рону, теперь его не было видно.

– Мы полагаем, что он вкалывает себе какую-то смесь из трав и химических препаратов, чтобы поддер­живать эрекцию.

Голос Евы был ровным, она не отводила глаз от эк­рана. Для нее это была плата за смерть, ответственность за которую она несла. И вызов самой себе. Она будет смотреть и видеть. И она перенесет это!

Марианна не сопротивлялась следующему изнаси­лованию. Ева знала, что она ушла далеко в себя – так далеко, где ей нельзя было больше причинить боль. В та­кую глубину, где во тьме она была одна-единственная.

Она не сопротивлялась, когда Саймон обвил краси­вое ожерелье вокруг ее шеи и стягивал до тех пор, пока оно не порвалось, и ему пришлось душить руками.

– Боже правый! – прошептал Макнаб, не в силах унять дрожь. – Это все, надеюсь?

– Сейчас он начнет делать ей прическу, наносить макияж, украшать ожерельем, – продолжала Ева все тем же глухим голосом. – Как видите, татуировка уже на месте. Он наводит камеру на нее и максимально приближает. Ему хочется этого! Он хочет иметь возможность просматривать это еще и еще, когда будет один. Видеть ее такой, какой он ее оставил, какой он ее сделал.

Экран погас.

– Он не нуждался в монтаже. Запись длится ровно тридцать три минуты и двенадцать секунд. Именно столько ему понадобилось, чтобы выполнить эту часть плана. Есть другие пленки последующих убийств. Все по тому же шаблону. Он человек дисциплинированный и раб привычек. Думаю, найдет неплохое местечко в го­роде, где, по его мнению, сможет спрятаться и прийти в себя. Он пойдет не в ночлежку, а в хороший отель или в хорошую квартиру.

– Снять квартиру в это время – непростое дело, – вставил Фини.

– Да, но все зависит от того, где искать. Завтра мы начнем опрашивать его коллег и друзей. Может быть, получим какой-то намек. Пибоди, будьте в салоне в де­вять ноль-ноль в униформе. Там мы встретимся.

– Слушаюсь, лейтенант.

– А сейчас лучшее, что мы можем сделать, это хоть немного поспать остаток ночи.

– Даллас, я хотел бы еще поработать. Если бы мож­но было заняться этим здесь, я бы смог получить пер­вые результаты уже рано утром.

– Хорошо, Макнаб. Работай.

– Я поехал, – сказал Фини, поднимаясь. – Я под­брошу тебя домой, Пибоди.

– Не играй с моими игрушками, Макнаб, – доба­вила Ева, уходя. – Я прихожу в ярость от этого.

– Тебе надо хорошо выспаться сегодня, – сказал Рорк, когда они направились в спальню.

– Не дави на меня.

Эту последнюю фразу Рорк предпочел проигнори­ровать.

– Лучше, если сегодня ночью ты будешь спать без снов. Тебе надо отключиться от всего хотя бы на не­сколько часов. Если не для себя, то во имя памяти той женщины, которую истязали на пленке.

  115