Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
28 
Бедная Мария жила в вечной тревоге. Она любила, притом безнадежно, но не могла и не желала расставаться со своей любовью.
Однажды, питая слабую надежду, она отправилась в Пратер. Принц уже два дня был в Вене, но не выезжал верхом. Вот уже почти три недели они не встречались. Хотел ли он еще ее видеть? Мария задавала себе этот вопрос, печально улыбаясь. Как можно воображать, что прекрасный принц, любимый столькими женщинами, вспомнит о ней?
Солнце садилось, и Ветцера после часовой прогулки собирались вернуться домой. Рудольф наверняка так и не покажется. Мария сидела как в воду опущенная. Мать, заметив ее бледность, спросила, не холодно ли ей. Желая хоть чуть-чуть продлить прогулку, Мария ответила утвердительно и попросила разрешения пройтись немного быстрым шагом с сестрой. Баронесса Ветцера охотно позволила, а сама, не будучи любительницей пеших прогулок, осталась в ландо. Мария и Ганна пошли по тропинке, параллельной аллее, по которой, опережая их, катился экипаж.
Достигнув места, где тропинка огибала опушку, они внезапно увидели прямо перед собой всадника в мундире офицера. Остановив лошадь, он, наклонившись, что-то говорил даме, силуэт которой молодые девушки едва различали. Всадника они видели со спины. Но по мере того как сестры приближались к опушке, сердце Марии начало биться все сильнее. Подойдя почти вплотную к лошади, они вынуждены были отойти на несколько шагов в сторону, чтобы обойти ее. В этот момент офицер выпрямился, и Мария узнала Рудольфа. Можно представить себе ее смущение. Сначала она опустила глаза, но сразу же вскинула их. Рудольф смотрел на нее. Никогда еще не была она в такой близости от него. Мгновенно она поняла, что женщина, с которой беседовал принц, – та довольно странная особа в открытой коляске, на которую она обратила внимание, катаясь в Пратере. Охваченная внезапным приливом чувства, природу которого не понимала, опасаясь превыше всего выглядеть нескромной, она отвернулась. Как она нашла в себе силы пойти дальше, отвечать на вопросы сестры, любопытство которой било через край, после этой удивительной встречи? Они не сделали и пятидесяти шагов, когда раздался громкий цокот лошадиных копыт. Принц-наследник проехал мимо, немного повернувшись в их сторону. Марии показалось, что он еле заметно поклонился ей.
V
ПИСЬМО
Прошло несколько дней после этой встречи. Рудольф вернулся в Хофбург поздней ночью. Вместо того чтобы лечь спать, он закурил, растянулся в кресле и предался невеселым мыслям. Наркотик из недр Индии потерял свою силу… Надо было поискать что-нибудь другое. Куда обратиться? Не иссяк ли еще бальзам в Иудее?.. Лампа освещала полированный череп, притягивавший его взгляд. Он стал думать о смерти, так и эдак примеривать ее к себе, отвлекался и снова возвращался к мыслям о ней. Уже с давних пор мысли о смерти не пробуждали в нем чувства ужаса. „Вечный покой… Но это крайнее средство. Прежде, чем сделать окончательный выбор, надо попытаться найти выход“.
Он вспомнил об Иоганне Сальваторе и очаровательной Милли Штубель: вот счастливые люди! Внезапно в голову пришла мысль, полностью его захватившая. Быстро решившись, он без колебания направился к письменному столу, набросал короткое письмо и, надписав адрес, позвал Лошека.
– Проследи, чтобы это письмо было доставлено завтра утром до девяти часов с частным посыльным.
Лошек взял письмо, поклонился и вышел.
Принц лег спать. „Попадет ли оно в руки адресату? Не допустил ли я оплошности? Не следовало ли обождать?..“
Но Рудольф смутно чувствовал, что не мог ждать, и понимал, что душевный порыв, толкнувший его к письменному столу, был из тех, которым не сопротивляются.
Мария Ветцера провела тягостные дни после последней прогулки в Пратере. Она наконец увидела принца, но при каких обстоятельствах! Он был поглощен женщиной, ради которой не опасался быть публично скомпрометированным. Уже в который раз прелестная Мария, которой восхищалась вся Вена, почувствовала свою ничтожность. Со свойственной ей скромностью, делавшей ее еще более обворожительной, она готова была принизить свои достоинства и превознести прелести своей „соперницы“. Та превратилась в ее глазах в безупречную красавицу (разве она не отмечена вниманием принца?).
О встрече сестер Ветцера с Маринкой вскоре узнали все. Напрасно Мария умоляла сестру никому ничего не говорить. Разве Ганна могла лишить себя удовольствия рассказать столь пикантную историю завсегдатаям салона Ветцера? Вслед за рассказом следовали тысячи комментариев. Из них Мария узнала, что Рудольф безумно влюблен в прекрасную цыганку, что он постоянно встречается с ней (и даже в Пратере!). Чего только еще не говорили! Его роман зашел достаточно далеко, и принцесса подумывала о том, чтобы покинуть своего ветреного супруга и вернуться в Бельгию. Эта новость сама по себе могла бы обрадовать Марию. Но теперь известие о возможном разрыве вызвало острое чувство боли. Утверждали даже – слухами земля полнится, – что в конфликт вмешался сам император.
28 
