132 
Успокоившаяся Лана снова схватила меня за руку и потащила за собой.
– Да что ты меня, как маленького, за руку таскаешь! – возмутился я. – Я вполне способен передвигаться самостоятельно! Или ты думаешь, что я настолько стар, что не смогу угнаться за молоденькой девушкой? – ехидно поинтересовался я.
– А вот и не сможешь! – обиженно ответила Лана и, отпустив руку, побежала вперед.
Чертыхнувшись выкрутасам девчонки, я включил магозрение и неспешно пошел по оставленным ее аурой следам. Тут присутствовали следы и других гномов, но ее отпечаток ауры я уже легко отличал. Дело было не в том, что они светились ярче других, – просто я почему-то чувствовал, что они принадлежат именно ей. Вот интересно, а каким образом мой мозг это делает? Внятно объяснить такие отличия я бы не смог. Медленно идя по следам, я решил попробовать одну фичу. Бадди-комп ведь как-то вытаскивает из моей головы то, что я вижу и чувствую, и соответствующе реагирует. Вспомним хотя бы определение состояния жизненных сил человека в процентах, которые показывает комп. А если сделать такую простую вещь…
Если верить Умнику, то все магические излучения регистрируются мною с того момента, как я научился их видеть. Усилие нужно прилагать, только чтобы мозг мог визуально мне показывать эти картинки. Хм… Вообще-то, получается, к зрению, то есть глазам, это вряд ли имеет отношение. Ну ладно. Так вот. Я знаю, как выглядят следы, оставленные на предметах аурой Ланы. А теперь даем команду бадди-компу показать эти следы – просто прорисовать на экране. С секундной задержкой реальность коридора дополнилась цветными пятнами. Я хмыкнул. А что? Очень похоже на то, что я сам видел. Только в чем прелесть такого промежуточного звена, как бадди-комп? Ну например, вот в этом. Все следы, не относящиеся к Лане, тут же пропали, а через некоторое время, подчиняясь моей мысленной команде, исчезли и ее следы, однако в воздухе слабо прорисовалась светящаяся линия, указывающая путь передвижения девушки. Еще немного поигравшись с вариантами визуализации следов, я оставил эту линию, а над ней – имя девушки и маленькую трехмерную фотку, которую тут же вытащил из записей. Надо будет еще добавить возможность отображения времени, прошедшего с момента появления следа. Но для этого надо экспериментальным путем определить изменение интенсивности следов в зависимости от времени. Хорошо, даем команду бадди-компу занести этот след в базу данных. Эдак у меня подберется хорошенькая информационная база отпечатков аур. Хех… Прикольно. Надо было раньше додуматься до такой вещи.
Ужин проходил если и не радостно – гномы вдруг вспомнили о погибших друзьях, – то и не в печали. Однако после появления пива градус веселья медленно, но верно пополз вверх. Через полчаса, когда уже все немного расслабились, Лана попросила меня «сыграть». Тор, помня наставления Дортмуна, зашикал на нее, но я махнул рукой, типа тут все свои, но все-таки попросил помалкивать, если будут спрашивать, на что гномы усиленно закивали. И следующий час прошел в гробовом молчании, если не знать, что происходит. Мы все сидели вокруг камина (я еще удивился, увидев его тут, так как в этом мягком климате его необходимость вызывала у меня сомнение) и смотрели на огонь, прихлебывая из кружек. Мора, иногда заходя, чтобы принести новую порцию еды или пива, только пожимала плечами, удивленная необычным поведением гномов. Я так понял, тихие посиделки у них – редкость. К тому же я не стал подключать Мору к музыке, чтобы не увеличивать количество посвященных. Сами гномы, не будь дураками, уже вычислили, что не все могут слышать мою музыку.
В этот раз я решил ставить в основном инструменталку. От нее больше всех балдела Лана. Потом, когда мне самому надоело, пустил записи игры на гитаре в легком оркестровом сопровождении. Такая музыка еще больше всем понравилась (как мне кажется, потому, что звуки струнного инструмента – гитары – гномам были близки). И под конец, окончательно разогнав благодушное настроение, плавно съезжающее в сторону дремы, я поставил двадцать четвертое каприччио Паганини в исполнении величайшего, на мой взгляд, электрогитариста последнего столетия Виктора Зинчука. Если и до этого отношение гномов к музыке иначе как восторженным нельзя было назвать, то теперь их реакцией был просто ступор с последующим выражением восторга хлопками своими ручищами по моему, уже можно сказать, многострадальному плечу. И ведь ни одна зараза не отказалась от такого способа выражения восторга! Хотя, признаюсь, я был только рад, что гномы оказались солидарны моим музыкальным предпочтениям. Вот только Лана почему-то тихонько сидела в своем кресле, и слезы катились по ее щекам. М-да… Не переборщил ли я с эмоциями? Подойдя к ней, сел на подлокотник и обнял ее. Девушка уткнулась мне в бок и, не скрывая своих чувств, разревелась.
132 
