Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
62 
Тогда она нечто осознала, что заставило кровь биться в ушах.
— Габриэль, подожди, подожди! Роб идет. Я забыла. — Кейт забыла о внешнем мире. — Все, что тебе нужно сделать, это подождать пока он не придет, Роб поможет.
— Все зависит от того, что собирается делать мистер Зи по отношению к тебе. Тогда и станет ясно, ждать или нет. Сейчас он возглашает речь. Все продолжает и продолжает.
— Я не хочу этого слышать, Габриэль, те вещи, что он сказал тебе в доме Марисоль. Роб просто злился. Ему было больно. И он чувствовал себя преданным. Но это потому, что он о тебе заботится. И ты знаешь это, не так ли?
Даже сейчас, Габриэль не мог этого признать. Но Кейтлин очень глубоко смотрит в него, чтобы ее можно было одурачить. Ее вопрос был риторическим. Габриэль знал. Все его чувства к Робу перемешались с виной, ревностью и возмущением от бесполезной способности Роба делать добро и быть добрым, идти через жизнь любимчиком. Но Кейтлин подумала, что Робу понравится то, что прячется под этими чувствами. Он восхищался Робом. Уважал его. Он хотел бы быть кем-то вроде него.
— Но ты ему нравишься, — снова сказала Кейтлин, и поняла, что люк камеры открывается.
Лязг был несколько иным звуком, чем мысленный голос Габриэля и она подумала, что если она действительно была в полной тишине весь вчерашний день и ночь, может часов пятнадцать, то не должна вспомнить, что такое звук. От него ей нужно кричать от страха. У нее был план, как их обмануть, потому что они ее не слышат.
Ее потянули руки, прикосновение поразительно отличалось от лязга двери. Все стало грубым. Кожа Кейт стала такой чувствительной, что даже нежное давление причиняло боль, а эти руки не были нежными.
Затем в ее глаза ударил свет. Боль и ослепление сбивали ее с толку. Она ничего не могла видеть кроме белого цвета с неясными тенями, которые его заслоняли. Смотрение искоса немного помогало, но по ее лицу продолжали течь слезы.
Не важно, она все равно насквозь промокла. Кейт чувствовала, как жесткие руки снимают с нее смирительную рубашку и груз, убирают насадку со рта. Затем, когда она смогла нормально видеть, ее повернули лицом к мистеру Зитсу.
Кейт была мокрой и морщинистой. Рот болел, на руках и плечах были следы от зажимов, ноги не слушались. Кейтлин забрызгала водой весь пол.
— Она не может стоять, — твердо сказала Джойс. — Бри принеси стул.
Они усадили ее в стул. Мистер Зи смотрел прямо на нее.
— Что теперь? — мысленно спросила Кейтлин у Габриэля. — Не думаю, что смогу закричать. Можно просто выглядеть опустошенной?
— Попытайся, — приказал он. — Теперь, когда она слышала другие голоса, его мысленный голос казался иным. Она знала, что это вообще не звук.
— Кейтлин, ты меня понимаешь? — спросил мистер Зитс. — Ты знаешь, где ты?
Его выражение лица было жаждущим и жадным. Как эксперт перед первым глотком вина, остановившийся, чтобы уловить запах. Если бы он думал, что она сумасшедшая, то сказал бы «А-а-а».
Кейтлин попыталась выглядеть злой. Она пристально посмотрела на него, копируя взгляд людей-личинок. Она не хотела пытаться говорить что-то вроде «Муф-муф-муф», потому что боялась сделать это неправильно. Вместо этого она попыталась улыбнуться как Саша.
Она сразу же поняла, что сделала это плохо. Мистер Зи специалист в сумасшедших людях, он их коллекционирует. Его пронзительные глаза расширились, затем сузились, пока он на нее смотрел. Кейтлин могла поклясться, что увидела в их глубине красную искру.
Затем его брови сошлись вместе на орлином носу, а рот резко преобразовался в презрительную полоску. Он положил свою тростинку с золотой ручкой на пол и выпрямился, словно библейский персонаж. За исключением того, что выглядел он как Ель Диабло, Ель Гато, Дьявол.
— Не получилось, — сказал он, и взглянул на Джойс. — Почему?
62 
