Последние отзывы

  165  

Он ударил лапой, острыми когтями, и одна из лаек кувырком полетела в снег с тонким визгом. Тогда медведь встал на задние лапы. Он был выше человеческого роста и огромный, как луна. На клыках была кровь, в глазах — безумие битвы.

Медведь сделал выпад, и тут Нейт выстрелил. Потом еще раз. Зверь уже был на четырех лапах и приготовился кинуться на людей. Стреляла и Мег из винтовки — раз, другой. Медведь взвыл от боли — так это, во всяком случае, истолковал Нейт. Мех его окрасился кровью.

Он рухнул в каких-то трех футах от места, где они стояли, под его тушей задрожала земля.

Бросив винтовку Нейту, Мег рванулась к раненой лайке, которая уже ковыляла к хозяйке.

— Все в порядке, все будет хорошо. Дай посмотрю. Только царапнул, да? Ах ты, глупый, глупый пес. Я же сказала — ко мне!

Нейт задержался на месте, желая убедиться, что медведь сражен наповал, а Рок уже обнюхивал тушу, тычась носом в кровь.

Затем он подошел к Мег, та стояла на коленках, в одних трусиках и рубашке нараспашку.

— Мег, иди в дом.

— Ну, ну, ничего страшного, — уговаривала она Булла. — Я тебя вылечу. Натравили. Натравили на дом, видишь? Мяса с кровью притащили. — Она показала ненавидящими глазами на надорванные куски мяса возле заднего крыльца. — Развесил свежее мясо возле самого дома, а наверное, и на опушке. Выманил медведя. Мерзавец! На такое только мерзавцы способны.

— Мег, иди в дом. Ты замерзла. — Он поднял ее на ноги, она дрожала. — На, держи. А я собак заберу.

Она взяла оружие, свистнула вторую собаку. Вошла в дом, положила ружье и пистолет на стойку и бросилась за аптечкой и одеялом.

— Положи его на одеяло! — прокричала она, когда Нейт на руках внес раненого пса. — И сам рядом ложись, держи его крепче. Он будет сопротивляться.

Он сделал, как было сказано, держал собаке голову и молча смотрел, как Мег промывает раны.

— Не глубоко, обойдется! Боевые раны, ничего страшного. Рок, сидеть! — прикрикнула она, когда пес попытался протиснуться у нее под мышкой и обнюхать раненого товарища.

— Придется сделать пару уколов. — Она достала шприц, умелой рукой набрала лекарство и выпустила тонкую струйку.

— Держи крепко.

— Если хочешь, можем его к Кену свозить.

— Не понадобится. Все, что сделает Кен, я и сама умею. Сейчас введу наркоз, он успокоится, и можно не спеша накладывать швы. Потом дадим антибиотик, завернем потеплее — и пусть спит.

Она выщипнула клочок шерсти и сделала укол. Булл заскулил и бросил жалобный взгляд на Нейта.

— Не напрягайся, лежи спокойно, малыш, сейчас тебе станет лучше.

Нейт гладил собаку, а Мег шила.

— И ты все это держишь дома?

— У нас тут надо быть во всеоружии. Представь себе: ты колешь дрова и вдруг поранил ногу, электричества нет, дороги закрыты — что ты тогда будешь делать?

Она с сосредоточенным видом делала свое дело и ровным голосом продолжала:

— Невозможно из-за всякой ерунды ехать к доктору. Ну вот, почти закончили. Теперь мы тебя уложим на мягкое, теплым одеяльцем укроем. У меня тут есть одна мазь — и раны заживляет, и собака не лижет: вкус у нее препротивный. Потом перевяжем. Завтра к врачу все-таки свозим, пусть посмотрит, но, думаю, ничего страшного.

Убедившись, что пес спит под одеялом, а рядом с товарищем примостился Рок, Мег взяла вино и стала пить прямо из бутылки. Только сейчас у нее затряслись руки.

Нейт взял у нее бутылку и аккуратно отставил. Потом подхватил Мег под локти и чуточку оторвал от пола.

— Никогда, слышишь, никогда больше не смей так делать!

— Эй!

— Смотри на меня. И слушай.

Сопротивляться она и не думала — уж больно голос его был грозен, а лицо — разгневано.

— Никогда больше не смей так рисковать!

— Но надо же было…

— Нет, не надо. Я был здесь. Никакой не было необходимости выбегать из дома в полуголом виде — и прямо на гризли.

— Это был не гризли! — огрызнулась она. — Это был черный медведь.

Он поставил ее на ноги.

— Черт возьми, Мег!

— О себе и о своей живности я в состоянии позаботиться сама.

Нейт развернулся, и в лице его было столько бешенства, что она попятилась. Это был не терпеливый возлюбленный и не хладнокровный полицейский. Это был разгневанный мужчина, и его злости хватило бы, чтобы испепелить ее заживо.

— Теперь ты моя, так что привыкай.

— Ты не заставишь меня стоять и беспомощно хлопать глазами, потому что…

— Хлопать глазами, как же… Да кто тебя заставлял ими хлопать? Что ты называешь беспомощностью? То, что выскочила из дома в одном белье, не разобравшись в ситуации? Это, Мег, большая разница. Тем более — когда ты тычешь мне в живот дулом, чтобы я не мешался под ногами.

  165