12 
— Я был там в качестве величайшего шеф-повара Европы.
— Опять? Вы повторяетесь.
— Ах да, я ведь уже был шеф-поваром, не так ли? Ну, как бы то ни было… Если бы вы видели лицо Винченцо в тот вечер — последний раз, когда он был счастлив. А когда Джина отвернулась от него, в нем что-то умерло. Та часть его жизни кончилась.
— Вы хотите сказать, что он больше вообще не имеет дел с женщинами? — спросила Джулия с ноткой недоверия в голосе.
— Что вы, совсем наоборот. Их у него слишком много, и все романы мимолетны. Он притягивает их легче, чем огонь мотыльков, и так же легко забывает.
— Может, он как раз поступает умнее всех? предположила Джулия.
— Именно так он и говорит. Но очень грустно видеть, как человек все лучшее в себе хоронит под грузом горечи. И ситуация стала еще хуже за эти последние несколько месяцев после смерти его сестры Бьянки, единственного человека, с которым он мог общаться. Они с ней были близнецы и всегда очень дружили. Бьянка и ее муж погибли в автокатастрофе всего несколько месяцев назад, оставив на его попечении двоих детей. Эти дети единственное, что у него осталось от семьи. Так что теперь он, похоже, чувствует себя уютнее в компании неимущих и отверженных.
Проводив водопроводчика, Винченцо вошел к ним. Джулия стояла у окна, и он направился прямо к ней, широко распахнув объятия. Женщина вдруг оказалась зажатой в огромных тисках.
— Спасибо вам, спасибо! Вы даже не представляете, что вы для меня сделали!
— Пьеро только что рассказал мне, кто вы такой, возмущенно заявила Джулия. — Устроили тут театр одного актера…
— Простите меня, — виновато проговорил Винченцо. — Искушение было слишком велико. А потом, не забывайте, какую большую пользу вы мне принесли таким откровенным разбором моего характера. Спасибо вам за все, Джулия, даже если вас зовут по-другому… — Отступив, он торопливо добавил:
— Сегодня я вас обоих приглашаю на ужин. Будьте готовы через час.
Он ушел. Джулия стояла и думала, почему в его манере появилось что-то похожее на смущение.
Вся ее одежда была шестилетней давности, но так как она похудела, то все ей легко подходило.
Она нашла синее платье, достаточно простое, чтобы выглядеть элегантным.
Почти ничего из косметики у нее не было, она лишь чуть-чуть тронула губы розовой помадой. Но это ее преобразило.
— Вот, совсем другое дело, — сказал Пьеро, когда ее увидел. — Пусть он посмотрит, какая вы бываете красивая.
— Ради всего святого, Пьеро! — Джулия неожиданно смутилась. — Я ведь не на свидание собираюсь. А вы сами? Будете переодеваться в свой лучший выходной костюм?
— А как же! — ответил он. — Цилиндр и фрак.
Но когда Винченцо, одетый в красивый костюм, зашел за ними, Пьеро был все еще в своем пальто, подпоясанном веревкой.
— Мы идем в твой собственный ресторан? спросил он.
— Ну да.
— И ты уверен, что сможешь повести меня туда в такой вот одежде?
— Абсолютно уверен, — успокоил Винченцо с самой теплой улыбкой, какую она когда-либо видела у него на лице. — А теперь пошли.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Ресторан Винченцо назывался «Попугай».
Он был небольшой, столиков на двенадцать, и освещался разноцветными лампами. Взглянув на посетителей, Джулия поняла, почему Пьеро неохотно согласился прийти сюда и оказаться среди этих хорошо одетых людей.
Винченцо провел их внутрь, затем пригласил на веранду.
— Вечер сегодня теплый, — пояснил он, — и я подумал, что вам приятно будет полюбоваться видом Большого канала. Заказывайте. Думаю, надо начать с шампанского, потому что мы празднуем.
Джулия позабыла вкус шампанского. И позабыла, что значит праздновать. Она вернула меню Винченцо:
— Закажите, пожалуйста, на свой вкус.
Принесли шампанское, и Винченцо наполнил высокие бокалы.
— Спасибо вам, — сказал он, салютуя Джулии своим бокалом. — Спасибо вам… Джулия?
— Джулия. — Она смело встретила его взгляд.
Пьеро в радужном настроении смотрел то на нее, то на Винченцо. Джулия подозревала, что старик думает о возможности романа. Она мысленно пожала плечами, но решила, что его ошибку легко понять. Многие женщины нашли бы Винченцо неотразимым. И дело даже не во внешности, а в чем-то другом, в какой-то неописуемой смеси обаяния, горькой иронии и высокомерия. А его темные, слегка запавшие глаза с их загадочным блеском…
Женщина вполне могла довести себя до безумия в попытке разгадать этот взгляд.
12 
