282 
— Ты не меняешься, Лабиен!
— И не изменюсь никогда!
Пока шла эта пикировка, Цицерон посиживал у Помпея, радуясь теплу и уюту и попивая вино.
— У тебя очень бодрый и уверенный вид, — уныло заметил Помпей.
— Тому есть повод, — провозгласил Цицерон, распираемый жгучим желанием похвастаться своей удачей. — Я только что получил довольно приличное наследство.
— Уже получил? — спросил, прищурясь, Помпей.
— Да, Магн, и очень вовремя, очень! — пел Цицерон, не замечая сгущавшихся над ним туч. — Туллия вышла замуж, ей нужно приданое. Первый взнос я уже сделал. Не полностью, правда. Пришел срок делать второй. Двести тысяч, как тебе это нравится! А я все еще должен Долабелле шестьдесят тысяч от первого взноса. Он ежедневно мне пишет. Напоминает. — Цицерон захихикал. — Я полагаю, у него хватает времени, чтобы марать бумагу, поскольку он адмирал затонувшего флота.
— И сколько ты получил?
— Около миллиона.
— Именно такая сумма мне и нужна! — сказал Помпей. — Как мой соратник и друг, Цицерон, одолжи мне эти деньги. Я ума не приложу, чем платить армии, я занимаю у своих же солдат. Немыслимое положение для полководца! Мои войска — мои кредиторы. А тут еще Сципион застрял в Пергаме, наверняка до весны. Я надеялся выкрутиться, получив сирийские денежки, но… — Помпей пожал плечами. — Твой миллион очень выручил бы меня.
Во рту у Цицерона пересохло, горло перехватило. Он сидел, не в состоянии что-либо сказать, пока ясные голубые глаза Немезиды обшаривали его мозг.
— Я же посылал тебя к знахарке в Фессалонике, да? Она ведь поправила тебе зрение?
Цицерон с трудом сглотнул и кивнул.
— Да, Магн, конечно. Я дам тебе денег.
Он поерзал в кресле, хлебнул немного вина, чтобы снять горловой спазм.
— Э-э, я полагаю, ты оставишь мне что-то, чтобы я мог уплатить Долабелле?
— Долабелла на стороне Цезаря! — с праведным гневом воскликнул Помпей. — Это бросает тень и на тебя, Цицерон.
— Ты получишь миллион, — дрожащим голосом произнес Цицерон. — О боги, что я скажу Теренции?
— Ничего из того, что ее бы обрадовало, — ухмыльнулся Помпей.
— А бедняжке Туллии?
— Скажи ей, что с Долабеллой расплатится Цезарь.
Обосновавшись на острове Коркира, Бибул принялся действовать. И гораздо решительнее, чем оробевший Помпей. Плохо, конечно, что Цезарь успешно прошел через выставленный на море заслон. Но еще хуже, что он сам сообщил Бибулу об этом, послав к нему легата Помпея, плененного им. Ха-ха-ха, получай, Бибул! Ничто не могло пришпорить Бибула сильней, чем эта пренебрежительная насмешка. Он всегда до самозабвения отдавался работе, но после визита Вибуллия стал еще безжалостнее подгонять и себя, и других.
Каждый новый полученный им корабль шел патрулировать Адриатику. Цезарь сгниет, прежде чем увидит свои остальные войска. Первая кровь — пустяк, но все-таки это кровь! Выйдя сам в море, Бибул перехватил тридцать транспортов Цезаря и сжег их. Вот! Получите, Антоний и Кален! Этих судов у вас теперь нет!
Он поставил перед собой две задачи. Во-первых, не дать Антонию и Калену набрать флот, достаточный для переброски восьми легионов и тысячи германских конников в помощь Цезарю. Чтобы добиться такого эффекта, он послал Марка Октавия патрулировать италийскую часть Адриатики севернее Брундизия. Скрибонию Либону было велено следить непосредственно за Брундизием, а Гнея Помпея обязали перекрыть все подходы к нему с греческой стороны. Если Антоний и Кален попытаются получить корабли из портов северной части Адриатики, или из Греции, или из портов Италии с западной стороны, им это не удастся!
Его второй задачей было лишить Цезаря возможности получать морем съестные припасы, поэтому без внимания не остались ни Коринфский залив, ни Пелопоннес.
Тут прошел слух, что Цезарь, обеспокоенный возрастающей изоляцией, попытался инкогнито, чтобы не встревожились его люди, вернуться в Брундизий на небольшом открытом полубаркасе. Но у острова Сасон разразился ужасный шторм. Когда капитан суденышка решил повернуть назад, переодетый Цезарь открылся ему, умоляя продолжить путь. «Я Цезарь, — сказал он, — удача сопутствует мне!» Была сделана вторая попытка, но в конце концов полубаркас вернулся в Эпир. Правда ли это, Бибул не знал. Зато он знал, что Цезарь способен на авантюры, и стал действовать еще энергичнее, принимая все меры, чтобы сорвать любой его план.
282 
