136 
— Да, генерал. А что ты намерен делать с четырьмя сотнями шагов — это две тысячи футов, генерал! — между рвом и траншеей с водой?
— Разобью там свой сад. Требоний, Гиртий, Децим, поехали. Я хочу измерить периметр.
— Думаешь, сколько там наберется? — улыбнулся Антоний.
— Миль десять-двенадцать.
— Он сумасшедший, — убежденно сказал Антоний Фабию.
— Да, но какое красивое сумасшествие! — улыбнулся в ответ Фабий.
Наблюдатели в крепости видели, что римляне что-то начали делать, но поняли, что они делают, лишь когда вокруг основания Алезии стали появляться траншеи и стены. Верцингеториг дал приказ кавалерии выступить. Но галлы не сумели превозмочь страха перед германцами и были разбиты. Самая страшная резня произошла на восточной стороне горы, при отступлении галлов. Ворота в стене Верцингеторига были слишком узкие, чтобы позволить легко пройти всадникам, объятым паникой. Германцы, преследующие их по пятам, рубили галльских конников, валили на землю, ибо каждый из них считал делом чести добыть в сражении одну-две великолепные лошади.
В следующую ночь остатки кавалерии галлов ушли на восток через горы. Это сказало Цезарю, что Верцингеториг осознал свое положение. Он с восьмидесятитысячной армией оказался запертым на плато.
Заполненная водой траншея, V-образная канава, земляной вал, брустверы, парапеты и башни появились так быстро, что Антоний, мнивший себя докой во всем, что касается военного дела, раскрыл в изумлении рот. За тринадцать дней легионы Цезаря завершили строительство запирающего периметра длиной в одиннадцать миль, а на каждом мало-мальски ровном к нему подступе отрыли глубокие рвы.
А еще они разбили «сад Цезаря» на неиспользованной полосе земли шириной в четыреста шагов между траншеей с водой и канавой в тех местах, где она была. Правда, при всей ширине и глубине этой канавы мосток через нее перекинуть было все-таки можно, и такие мостки с регулярностью перекидывали галльские диверсионные группы, не давая покоя усердно работающим солдатам. Все это продолжалось до тех пор, пока в римском лагере не задымили первые кузни и кузнецы не сковали шипастые маленькие стрекала. На многие тысячи этих стрекал ушло все железо, отобранное у битуригов.
Карта 8. Алезия.
«Сад Цезаря» представлял собой три полосы разнородных препятствий. Ближе к галлам солдаты врыли футовые колоды, в которые вбили железные стрекала, шипы которых выступали над землей, прикрытые сухой травой и опавшими листьями. Далее располагалась сеть прихотливо разбросанных ям глубиной в три фута. В их дно были вбиты заостренные колья, толстые, как мужское бедро. Ямы на две трети были заполнены хорошо утрамбованной землей и для маскировки засыпаны все той же листвой. Эти ловушки (солдаты называли их «лилиями», потому что откосы ям напоминали чашечки цветка), разбросанные в разных направлениях, сплетались в геометрически правильную систему. Ближе всего к траншее с водой находились пять отдельных узких канав глубиной пять футов, расположенных в произвольных направлениях, на склонах которых были закреплены рогатые ветви деревьев с острыми, закаленными в огне сучьями, способными поразить лошадь в грудь, а пехотинца — в лицо. Эти рога (и вполне заслуженно) солдатские острословы нарекли «надгробными камнями». Налеты прекратились.
— Хорошо, — сказал Цезарь, обозревая периметр. — Теперь все это мы повторим с внешней от нас стороны. Четырнадцать миль и больше вершин, что, разумеется, увеличивает дистанцию. Тебе понятно это, Антоний?
— Да, Цезарь, — ответил Антоний.
Глаза его сияли, он радовался тому, что Цезарь к нему обращается, и с удовольствием разыгрывал из себя дурачка. Наконец прозвучал вопрос, которого Цезарь ждал от него.
— Зачем?
— Затем, Антоний, что именно в этот момент галлы подтягиваются к Карнуту. Через какое-то время они прибудут сюда, чтобы выручить Верцингеторига. И поэтому нам нужны две фортификационные линии. Одна — чтобы не выпустить Верцингеторига, другая — чтобы никого к нему не впустить. А мы останемся здесь.
— Ага! — воскликнул Антоний, хлопнув себя по лбу огромной ладонью. — Это вроде дорожки для скачек на Марсовом поле! Мы сами на дорожке, а фортификации вместо ограды. Алезия с внутренней стороны, остальная Галлия — с внешней, а мы посередине.
— Очень хорошо, Антоний! Отличная метафора!
136 
