Последние отзывы

  104  

— Опять к парикмахеру, да? — спросил полковник. — Не перестарайся. Не забудь, у нас завтра вечером «день, когда Берри потерял свои мужские качества».^[71]

— Да, дорогой, — ответила миссис Хиткоут-Килкуун.

Утром, едва рассвело, она встала и вскоре была на пути в Пьембург. Когда тяжелая машина плавно катилась вниз от перевала Роой-Нек, миссис Хиткоут-Килкуун чувствовала себя совершенно свободной и на удивление молодой. Подбородок вверх, брови приподняты, веки, наоборот, приспущены, слабая, блуждающая улыбка на ярко-алых губах, уверенная, откинувшись на спинку сиденья, посадка — так она выглядела наиболее привлекательной. И только слегка приоткрытые губы выдавали силу ее желания… Когда сержант Брейтенбах открыл перед ней дверь кабинета комманданта, миссис Хиткоут-Килкуун была еще в игривом настроении.

— Дорогой мой, — произнесла она, едва дверь закрылась, и скользнула к нему через комнату, живое воплощение облаченной в натуральный розовато-лиловый шелк элегантности.

— Ради Бога, — бормотал коммандант, стараясь высвободиться из рук, обвивших его шею.

— Я не могла не приехать, я просто устала ждать, — сказала миссис Хиткоут-Килкуун.

Коммандант лихорадочно огляделся вокруг. У него с языка готово было сорваться замечание типа «не дело гадить у порога собственного дома», но он удержался, и вместо этого поинтересовался, как себя чувствует полковник.

Миссис Хиткоут-Килкуун откинулась в кресле.

— Он на тебя разозлен донельзя, — сказала она. Коммандант Ван Хеерден побледнел. — Ну, он ведь прав, верно? — продолжала она. — Подумай сам, что бы ты чувствовал на его месте.

Думать комманданту было не нужно: он просто знал.

— И что же он собирается предпринять? — обеспокоенно спросил коммандант, перед мысленным взором которого предстала яркая картина: рогоносец-полковник убивает Ван Хеердена. — Кстати, а ружье у него есть?

Миссис Хиткоут-Килкуун снова откинулась назад и рассмеялась:

— Ружье?! Дорогой мой, у него целый арсенал! Разве ты не видел?

Коммандант плюхнулся в кресло и тут же снова вскочил. Мало того, что Веркрамп поставил его в пресквернейшее положение. Теперь возникла угроза уже не его положению, но самой его жизни. Это стало последней каплей, переполнившей чашу. Кажется, обуревавшие его чувства как-то передались миссис Хиткоут-Килкуун.

— Я знаю, что не должна была приезжать, — сказала она то, что собирался произнести и сам коммандант, — но я просто должна была тебе рассказать…

— Черт побери, как будто у меня без всего этого забот не хватает! — рявкнул коммандант, у которого жажда жизни окончательно взяла верх над всеми теми приличиями, что он пытался соблюдать до сих пор в ее присутствии. Миссис Хиткоут-Килкуун, поняв его по-своему, тоже заговорила иначе.

— А нашей штучке уже больше не нравится мамочка? — пропела она.

Комманданта передернуло. Такие проявления хорошего вкуса случались у него не часто.

— Нравится, — резко ответил он, увидев в употреблении третьего лица возможность как-то спастись от угрозы погибели, снова замаячившей у него перед глазами при упоминании о «нашей штучке». Он уже собирался было сказать, что найдет, с кем переспать, что бы при этом обойтись без ревнивых мужей, как раздался стук в дверь и вошел сержант Брейтенбах.

— Срочная телеграмма для Веркрампа, сэр, сказал он. — Из БГБ. Я подумал, что надо ее немедленно показать вам. Коммандант выхватил у него из рук листок бумаги и уставился в текст.

«НЕМ КОР САБ ЗПТ ПОДРДЕ ПЬЕМБУРГ ТЧК СРОЧНО АРЕСТ ЗПТ ДОПР КОМЛИБ ТЧК ПОДР ИНФО МЕР ТЧК ГРУ БОР САБ ЗАПТ ПОДРДЕ ВЫЕЗЖАЕТ», прочел он и перевел ничего не понимающий взгляд на сержанта.

— Что, черт возьми, это значит? — спросил он. Сержант Брейтенбах многозначительно посмотрел в сторону миссис Хиткоут-Килкуун.

— Да черт с ней, — зашумел коммандант, — говорите, что тут написано?

Сержант Брейтенбах взглянул на телеграмму:

— О Боже, — простонал коммандант, для которого сообщение о том, что группа следователей из БГБ выезжает, прозвучало подобно смертному приговору.

  104