Последние отзывы

  160  

Тщетно.

Любовь билась до последнего.

Вот он, этот последний: стоит среди побоища, содрогающегося в конвульсиях, в окружении сонмищ мертвецов-близнецов, наедине с самим собой, победитель и проигравший, святой и выродок, рожденный без матери, Брахман-из-Ларца, сын неугомонного Жаворонка, внук Словоблуда, ученик Рамы-с-Топором, муж бешеной Крипи, отец Жеребца-Ашватхамана, главный Наставник при Гангее Грозном - Дрона, Дрона, Дрона…

- Дрона-а-а! - донеслось издалека.

Ты поднял голову.

Тишина.

Слезы стеклянными брызгами секли взор в клочья. Видно было плохо, видеть было больно, хотелось ослепнуть, вырвать глаза из глазниц, размазать проклятую слизь по земле, но все-таки ты силой заставил себя вглядеться.

Вгляделся.

И улыбнулся так, как улыбался впервые в жизни над новорожденным сыном.

Неумело и страшно.

Вишну-Даритель, Опекун Мира и светоч Троицы попятился в ужасе от маленького брахмана, когда ты не спеша пошел к богу. Явившись утешить, придя объяснить, Опекун рассчитывал на долгую и обстоятельную беседу, в конце которой можно прийти к благоразумным выводам, принять действительность как должное, смириться с необратимой поступью времени и высших соображений - но здесь больше не оставалось места благоразумию или смирению.

Маленький бракман шел к богу.

Маленький брахман гнал бога прочь.

И Начало Безначалья сотряслось во второй раз.

"Южные Агнцы", "Хохот Рудры" и "Посох Брахмы" гнали бога прочь, огненными вихрями вспенивая пространство, смешивая землю с небесами, "Пишач-Весельчак", "Грохочущие Стрелы" и "Ропот Земли" гнали бога прочь, терзая кричащую ткань бытия, Судный День во плоти надвигался на младшего из богов-Адитьев, сойдясь воедино в маленьком брахмане, - и Вишну бежал в страхе по водам Прародины.

Ему казалось, что за ним гонится аскет-убийца, любимец Разрушителя, Палач Кшатры, Рама-с-Топо-ром.

А за ним гнался Наставник Дрона по прозвищу Брахман-из-Ларца.

Что, в сущности, ничего не меняло.

Для бога - ничего.

* * *

…Пенные языки волн вылизывали твои босые ноги, ласкаясь преданными псами, а ты все стоял и бессмысленно смотрел вдаль, туда, где на горизонте маячила крохотная фигурка.

Темнокожий красавец в высокой бархатной шапке.

Беглец.

Фигурка стала точкой, игольным острием, пронзила горизонт насквозь - и вот тишина, пустота, свинец Прародины, и волны жмутся к твоим ногам. Все.

- Будь ты проклят, - шептали запекшиеся губы Брахмана-из-Ларца, - будь проклят навеки! За то, что сделал меня таким… за то, что носил меня на руках, за отравленную колыбельную, за червя в плоде, за живую игрушку… будь проклят! Это твоя Опека сделала меня чудовищем, исковеркала жизнь и заставила сына бояться собственного отца! Если есть у меня хоть какие-то духовные заслуги и даже если их нет - пусть случится по слову моему! Да обратится в прах все, к чему ты стремишься, и, когда ты достигнешь своей цели, пусть твой великий триумф обернется для тебя величайшим поражением!

Брахман-из-Ларца собрался с силами и закончил:

- Да будет так!

Воздух вокруг тебя неожиданно наполнился вонью рыбьих потрохов и ароматом сандаловых притираний, солнечные блики заплясали по равнине Предвечного Океана, складываясь в размытое изображение…

Смуглая женщина смотрела на тебя из глубины вод.

Она улыбалась твоей улыбкой.

Отрывок из летописи "Великая Бхарата", составленной Вьясой-Расчленителем по прозвищу Черный Островитянин, Книга о Дроне, Сказание об убиении Дроны, избранное (сорок лет спустя после описываемых событий)

…и снова убив пять сотен матсьев и шесть сотен сринджаев, а также множество слонов, он еще убил десять сотен коней.

Видя Дрону, стоящего неколебимо в битве ради истребления кшатриев, мудрецы Всеобщий Друг, Пламенный Джамад, Жаворонок, Лучшенький, Черепаха-риши, а также иные мудрецы тончайшей формы, похожие на призрак-мару, быстро явились туда, желая увести Дрону в райские сферы.

И все они, единым голосом обратясь к Дроне, блистающему в сражении, сказали: "Ты сражаешься неправедно-и час твоей смерти пришел. Впредь благоволи не совершать снова таких чрезвычайно жестоких подвигов! Ты являешься брахманом, и такие деяния не подобают тебе! Брось же оружие, о герой, в метании стрел не знающий промаха! Держись теперь вечного пути! Время, чтобы жить тебе в мире людском, полностью истекло!"

  160