137 
Увы мне! Колдун-страхолюдина знал Черную Яджур-Веду назубок, и в стенах его обряда отсутствовали бреши.
Мне оставалось одно- кусать губы и ждать.
Ждать случая.
Оба участника моления выглядели безукоризненно в любых отношениях: причесаны, омыты и умащены, украшены гирляндами из мелких цветов бильвы, от запаха которых меня мутило… Да и время проклятый Яджа выбрал наилучшее - те густые сумерки, что наступают по прохождении первой трети ночи, за исключением начальных восьмидесяти мгновений.
Этот час от века установлен для бродящих по желанию якшей, гандхарвов и ракшасов, а также для свершения тайных молений.
Чтоб тебя Кобылья Пасть всосала, ятудханище… Алтарь напоминал собой перевернутый лотос с удлиненными лепестками. На каждом лепестке в окружении узоров "плетеные венки" и "драконов зуб" изображались ездовые животные суров: гусь Брахмы, крыса Ганеши, павлин Княжича-Полководца, баран Агни, бык Шивы… Моего орла, простоватого гиганта-обжоры, там, разумеется, не было! Вдобавок над крайним лепестком, где красовался белый бык, сгущалось видимое лишь божественным зрением облако, и в багряно-синей глубине его смутно проступал трехглазый лик.
Ну ему-то, ему-то что здесь понадобилось?! Я обругал себя за истерику и тихо отступил в тень,-стараясь не привлечь к себе внимания Разрушителя. Уж не знаю, какого бхута Шива вздумал понаблюдать за обрядом Панчалийца - но связываться с Синешеим я не собирался.
Оставалось надеяться, что скоро ему надоест. Оргий не предвидится, похорон - тоже, а остальное Шиве не по вкусу.
- Где твоя супруга? - хрипло спросил Яджа-ятудхан, продолжая делать пассы над дощечками для добывания огня и сосудом с жертвенным маслом.
Изуродованная рожа колдуна шла пятнами, странно напоминая закат в горах Виндхья.
- Сейчас приведут. - Друпада отрешенно наблюдал за действиями своего лжебрахмана. - Уже послал…
Почти сразу в коридоре прошелестели шаги, и робкие пальцы заскреблись в дверь.
- Привели? - с нетерпением крикнул Панчалиец.
- О великий раджа… - донеслось снаружи. - О гордость кшатрийского рода…
- Короче! Где моя жена?!
- Супруга великого раджи сообщает, что уста ее намазаны ало-сиреневой помадой, по восемь золотых за гороховый стручок, а тело умащено чистыми благовониями, также она объявила, что страдает головной болью и не готова для немедленного обретения потомства. Посему просит отменить обряд и обождать еще немного ради благоприятного исхода дела!
Лицо Друпады исказилось гневом. Кулаки-кувалды судорожно сжались, белея костяшками, словно Панчалиец душил воображаемую супругу, но один-единственный взгляд Яджи приковал раджу к месту.
- Когда алтарь возведен, а яджус произнесен устами сведущего в тайнах, почему бы и не осуществиться моим желаниям? - сквозь зубы процедил ятудхан, и его тощая мальчишеская фигура вдруг натянулась стальной струной. Звонкий хлопок в ладоши, гортанный выкрик - и вновь Яджа стоит над сосудом с маслом, как если бы ни на минуту не отрывался от своего занятия.
- Прогони слугу, - властно бросил он Друпаде. - Завтра отдашь его мне. Болтает много. А твоя супруга… она сейчас придет.
Ятудхан облизал сухие губы-шрамы необыкновенно длинным языком и тихо повторил:
- Сейчас придет… сука.
Панчалиец притворился глухим.
Пока они ждали упрямую царицу, я повторял про себя гениально короткий яджус, только что выплюнутый ятудханом, и думал о возможностях его применения. Надо будет поиграться в "Приюте…", попробовать доработать ритм и ввести в "Песнь" вспомогательным рефреном - может выйти очень неплохо. Даже очень хорошо может выйти. Все-таки у людей есть чему поучиться, и надо иметь вместо головы тыкву с кашей-толокнянкой, как у этого престарелого мямли Брахмы, чтобы пренебрегать возможностью пополнить свой арсенал.
Хоть какое-то занятие, пока эти…мстители обряды вершат!
Не смешно ли: я, Вишну-Опекун, светоч Троицы, в бессильном гневе наблюдаю, как парочка сумасбродов намерена сунуть палки в колеса моей колесницы? Моего замечательного замысла относительно миропорядка, моей Опеки над безалаберным Вторым Миром?!
Нет.
Не смешно.
От скуки и раздражения я принялся вспоминать случаи, когда гневный бог рискнул самовольно вторгнуться в совершение чужого обряда. Добиться своей цели таким способом удалось лишь единожды: это когда яростный Шива разнес вдребезги жертвоприношение Южанина, своего тестя! Так на то он и Шива… Зато остальные попытки успехом не увенчались. Ганга, Мать Рек, упав с неба на землю, прервала благочестивые моления подвижника - и мудрец в гневе единым глотком осушил великую реку, после чего пришлось долго молить его об отрыжке. Индра взашей прогнал с неба наглого раджу, которого отправил туда силой обряда аскет по имени Всеобщий Друг, и бешеный аскет создал для раджи новое небо, новый рай, новые сферы… Всеобщий Друг собрался уже создавать нового Индру, и мы еле уговорили его сменить гнев на милость и остановиться на достигнутом.
137 
