95 
– Абсолютно, – ответил Мило, а потом, откашлявшись, продолжал:
– Экономика системы Сисвиг главным образом основывалась на эксплуатации имеющихся там полезных ископаемых. Но не в обычном смысле. Владельцы колонии кое-что почерпнули из опыта других миров. Они решили, чти Сисвиг не станет заниматься экспортом минералов, – зачем давать возможность разбогатеть чужакам? Вместо этого они понастроили фабрик и заводов на обеих лунах Пасквы, и колонисты стали получать работу и готовую продукцию.
К тому моменту, когда я родился, система Сисвиг процветала. Я жил на Паскве с родителями и бабушкой Долби, пока мне не исполнилось двенадцать. А потом все изменилось.
Корда вспомнил, почему название планеты показалось ему знакомым, когда Мило упомянул Паскву, но решил промолчать и велел Коломбине сделать то же самое. Если его догадка верна. Мило не только нужно излить душу, но, по всей видимости, сейчас он впервые позволил себе рассказать постороннему человеку об ужасе, про который весь цивилизованный космос мог говорить лишь шепотом. Вероятно, Мило – единственный оставшийся в живых свидетель тех страшных событий.
– Когда на нас напали пираты, мне как раз исполнилось двенадцать. Эту кровавую бойню потом назвали Уничтожением Пасквы, – промолвил Мило и вдруг стал каким-то беззащитным. – Мои родители были на работе: отец – на луне Феликс, мать, которая являлась директором отдела городского планирования, отправилась в соседний город Рэтт. Я стоял во дворе и смотрел на небо. В Рэтте есть космопорт, поэтому я прекрасно разбирался в моделях кораблей, но в этот день в небе что-то происходило, возникла какая-то суматоха, такого мне еще видеть не приходилось.
Я был молод и глуп и не понимал, что на нас напали, а яркие вспышки, возникшие пару часов назад на Феликсе, означали: вместе с фабрикой, которой он управлял, погиб мой отец. Система связи перестала действовать почти сразу. Дома в Сисвиге обычно строились так, что их окружали огромные участки земли, – места имелось сколько хочешь, а учитывая, что машины на воздушной подушке – продукция наших заводов – были вполне доступны.., кто же в такой ситуации согласится сидеть на голове друг у друга? Лишь взглянув на лицо бабушки Долби, вышедшей на улицу с чемоданом в руке, я сообразил, что происходит что-то страшное. «Мило, – строго проговорила бабушка, – идем со мной. Мы не можем ждать твоих родителей».
– Я подчинился, – продолжал Мило, чуть улыбнувшись. – Никто не осмеливался спорить с бабушкой Долби, когда она говорила таким тоном. В прошлом она служила на Дитзене в диверсионно-десантных войсках – полковником – и прекрасно знала, что такое командный голос. Ноги у тебя сами собой, еще до того, как ты понимал, что происходит, начинали двигаться. Бабушка полетела на нашей машине на воздушной подушке сначала в холмистую местность на окраине Рэтта, а потом отправилась в горы. По дороге она объяснила мне, что случилось.
На Сисвиг напали пираты, сказала бабушка. Они уже некоторое время доставляли нам определенные неприятности, но жители нашей системы всегда оказывались на высоте и справлялись с налетами. Наш упорный отказ платить пиратам за обещание охранять Сисвиг и нежелание отдать без борьбы то, что мы производим, сделали нас примером для многих других миров. Все больше и больше вселенных восставали, не соглашаясь подчиняться мародерам. За то, что мы стали эталоном отваги, не позволяем пиратам нас грабить и превратить наш родной дом в плацдарм, откуда они могли бы пускаться в свои рейды, подонки решили, что мы должны умереть.
Корда положил руку на плечо юноши.
– Мило, мне кое-что известно из истории тех событий. Если ты не хочешь вдаваться в подробности, я могу просмотреть файлы.
Яростно сморщив губы в попытке сдержать слезы, Мило покачал головой:
– Нет, Рене, я должен рассказать вам о том, что пережил, – и тогда вы поймете не только почему я так себя веду, но и каким человеком стал. Пожалуйста! Время остановилось для всех, кроме небольшой горстки людей. Позвольте мне поведать вам о том, как это было!
– Никаких признаков погони, босс, – доложила Коломбина.
Корда сжал плечо Мило еще раз, а потом опустил руку.
– Мило, я не собирался тебя прерывать, просто я понимаю, что рассказ причиняет тебе боль.
С трудом, как-то криво и неуверенно улыбнувшись, Мило допил коньяк и поставил бокал.
– Спасибо, Рене, только эта боль идет рядом со мной почти всю мою жизнь.
95 
