Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
197 
Перкар осторожно приблизился к нему, вспомнив, на что оказался способен Чуузек в таком же состоянии.
— Выслушай, — повторил Мох. — Мне неизвестно, помогаешь ли ты Чернобогу по неведению или ты его убежденный союзник. Но я умираю, и я видел, как Гхэ унесла Охотница. Может быть, теперь ты — единственная надежда Хизи.
— Что за чепуху ты несешь! — прорычал Перкар. Мох опустил веки.
— Озеро приближается и скоро поглотит меня, — прошептал он. — Я не могу… — Он снова открыл глаза, но теперь в них была странная пустота. — Перкар, ты еще здесь?
Перкар опустился на колени рядом со своим врагом.
— Я здесь.
— Мне кажется, я знаю, каковы намерения Чернобога, — прошептал умирающий. — Думаю, что теперь я это понял. — Он прошептал еще несколько слов, и Перкар ощутил ледяной озноб. Откровение Мха отнимало силы.
— Ох, нет, — простонал он, уже зная, что сказанное шаманом правда. Тут не было места сомнениям. — Карак, должно быть, сговорился с Охотницей, чтобы разлучить меня с Хизи, — зарычал он.
Мох слабо кивнул.
— Твоя рана болит? — спросил Перкар.
— Нет. Я просто угасаю. Не мешай этому, если сможешь, — мне нужно приготовиться. Многие мстительные твари готовы напасть на дух шамана, и я должен воспользоваться всеми средствами защиты.
— Могу я тебе помочь? — спросил Перкар.
Но Мох ему не ответил. Он был еще жив, однако свои последние слова уже произнес. Благодаря Харке Перкар видел, как улетела последняя жизненная нить менга.
Дрожа, юноша поднялся на ноги. Слова Мха все повторялись и повторялись в его уме, и Перкар побежал туда, откуда пришел. Тьеш был мертв, и большинство лошадей менгов или убежали, или погибли. Перкар не имел шанса достичь цели вовремя, но он должен был хотя бы попытаться; и снова все случившееся было его виной.
XXXVI
ЭРИКБЕР
Гхэ кувыркался в пространстве; верхушки деревьев в кошмарном хороводе то кружились вокруг, то трещали под ударами их с Охотницей тел. Они сражались клыками и когтями и той мощью, что пылала у каждого внутри. С самого начала Гхэ почувствовал, что проиграет. Охотница была сильнейшим существом из всех, кого он знал, за исключением бога-Реки. Ее жизненная сила, казалось, охватывала все вокруг, деревья и землю; та форма, с которой он боролся, была всего лишь пальцем богини. Единственное утешение, которое оставалось Гхэ, — это сознание, что битва с ним для Охотницы — не игра. Он достойно сопротивлялся богине, черпая силы в ней же для того, чтобы сохранить собственную личность, — и все же проигрывал, потому что Охотница была не только сильнее, но и опытнее его. Впервые Гхэ понял меру отчаяния Реки, заставившего бога воскресить его, понял всю эфемерность его надежды на успех.
И все же Гхэ цеплялся за Охотницу, хоть она и терзала его снова и снова.
— Ты причиняешь мне боль, — призналась она низким глухим голосом. — Немногим это удавалось, так что гордись.
Гхэ не ответил богине, потому что в тот же момент одна его рука была оторвана от тела. Он снова удивился отсутствию боли и стал отстранение гадать, испытает ли он мучения, когда Охотница наконец откусит ему голову. Дрожа, он вызвал всех проглоченных им богов: теперь ему приходилось сжигать их, чтобы восстановить силы. Из всех его пленников божество потока было самым могучим, — значит, и гореть будет дольше всех. Гхэ не стал возиться с такими незначительными источниками силы, как духи людей, не стал слушать их крики.
Но один из духов кричал громче остальных.
«Река!» — кричал Ган.
Гхэ словно в тумане уловил смысл, но даже эта мысль не порадовала его: слишком поздно… Гхэ ощутил запах воды и понял, что воздушное сражение принесло их очень близко к руслу Реки. Попытаться, конечно, можно…
Собрав все оставшиеся силы, он оторвался от Охотницы и полетел. На какое-то мгновение Гхэ освободился от ее хватки, увидел внизу гнущиеся под ветром деревья, крутые бока гор — и спасительное ущелье. Как мог он забыть, что господин его протекает так близко?
— Это тебе не удастся! — взвизгнула Охотница, и острые когти вонзились в перерубленный хребет Гхэ. — Нет, мой красавчик!
На мгновение отчаяние парализовало вампира, но тут внутри него голос Гана произнес единственное слово: «Хизи».
Гхэ с рычанием вцепился когтями в Охотницу и потянулся к пылающей сердцевине ее силы. Когда он коснулся огненных нитей, они рванулись навстречу, обжигая и впиваясь в плоть, — в них было слишком много энергии, чтобы Гхэ смог ее поглотить. Протянутые им щупальца обуглились, яркая вспышка лишила его зрения вместе с глазами; но тут они начали падать — Охотница визжала и наносила удар за ударом, и все же они продолжали падать. Она не смогла оправиться от последней атаки Гхэ.
197 
