Глава тринадцатая. Ледяная Корона

Это все было в прошлом. Вернемся в настоящее.

— Ах, кривенс, — простонал Велич Опасен Шип с крыши сарая для телег.

Костер погас. Вьюга улеглась. Велич Опасен Шип услышал, как высоко в небе закричала птица, и приготовился. Он поднял руки и закрыл глаза, а ястреб камнем упал на него с белесых небес и подхватил.

Ему нравился этот миг. Откроешь глаза - и мир раскачивается под тобой. Голос рядом произнес:

— Сматываемся отсюдова, хлопец!

Велич Опасен Шип ухватился за тонкую кожаную упряжь, подтянулся, и когти ястреба осторожно ослабили свою хватку. Подтягиваясь на руках, он забрался на птицу и схватил за пояс Хаммиша — Летуна.

— Роб молвил, ты уже вполне вырос, чтобы в Подмирье со всеми пойти, — кинул ему Хаммиш через плечо. — А сам за Героем отправился. Вот свезло те, хлопчик!

Птица заложила крутой вираж.

Внизу на земле снег… исчезал. Он не таял, он просто утекал, освобождая загоны с ягнятами, тихо шелестя, как морская волна или глубокий вздох.

Мораг парила над ягнячим полем, на котором собрались озадачено озирающиеся работники.

— Одна овечка вмерла и еще с дюжину мертвых ягняток, — сказал Хаммиш. — Но великучей карги нигде нет! Он забрал ее.

— Куда?

Хаммиш послал Мораг по широкой дуге. Вьюга вокруг фермы улеглась, но на холмах мело вовсю.

Внезапно снег сформировался в фигуру.

— Вон туда, — показал Хаммиш.

* * *

Я жива. В этом я совершенно уверена.

Да.

Вокруг меня холод, но мне не холодно, что и не объяснить никому другому.

И я не могу двигаться. Совсем.

Вокруг меня все белое. И у меня в голове тоже.

Кто я?

Я помню имя — Тиффани. Надеюсь, что это я.

Белое со всех сторон. Со мной такое уже было прежде. То ли сон, то ли воспоминания, то ли что-то, чему я не знаю названия.

Что-то белое падает вокруг. И воздвигается, поднимает меня. Это… в глубинах древнего моря, в полном безмолвии образовывается меловая страна.

Вот что означает мое имя.

Земля Под Волной.

Краски вернулись к ней, затопляя ее, как прилив. В основном это был красный цвет ярости.

Как он посмел!

Убивать ягнят!

Бабушка Болит никогда бы не позволила ему такого. Она не потеряла ни одного ягненка. Она могла вернуть их к жизни.

Не надо было мне покидать Мел, думала Тиффани. Может, стоило остаться дома и попробовать научиться всему самой. Но если бы я осталась, стала бы я тем, что есть? Знала бы то, что знаю? Смогла бы я стать такой же сильной, как и моя бабушка, или стала бы хихикать? Что же, пришла пора проявить свою силу.

Если смертоносная погода не более, чем слепая природа, то все, что можно сделать, — это проклинать ее и все; но когда она начинает разгуливать на двух ногах… то это уже война. Ему придется расплачиваться!

Тиффани попыталась сдвинуться с места, и на этот раз белизна поддалась. Она походила на плотный снег, но не была холодной. Она отодвинулась, пропуская Тиффани.

Гладкие, полупрозрачные полы растилались перед ней. Вокруг стояли колонны, вздымающиеся к потолку, что скрывался в тумане. Стены были сделаны из того же материала, что и полы. На вид как лед — она даже могла разглядеть крохотные пузырьки воздуха внутри них, — но лишь слегка прохладный на ощупь.

Она стояла в просторном зале. Мебели не было совсем. Такой зал мог бы воздвигнуть король, чтобы хвастаться:

— Смотрите, я могу позволить себе не экономить на пространстве!

Тиффани обошла зал, ее шаги отдавались эхом от стен. Нет, даже стула нигде не было. И если бы она нашла хоть один, насколько удобным бы он оказался?

Вскоре она вышла к лестнице, ведущей на верхние этажи (если конечно, она уже не была на крыше). Лестница поднималась в другой зал, в котором была кое-какая мебель. Там стояли диваны, вроде тех, на которых обычно восседают богатые дамы с утомленным, но очаровательным видом. О, еще там были вазы — довольно большие вазы - и статуи тоже, все из того же самого теплого льда.

Статуи изображали атлетов и богов примерно такими же, как и на картинках в Мифологии Чаффинча, занимающихся своими античными делами — метанием копий и удушением огромных змей голыми руками. Ни на ком не было и клочка одежды, но у всех мужчин были фиговые листочки, которые, как обнаружила Тиффани в исследовательском порыве, были прикреплены намертво.

  97