Последние отзывы

  31  

По-настоящему мы встретились уже в следующем семестре, когда одна моя подружка, с которой я затусовался, когда только поступил в Кэмден (и которая раньше была хиппи, но потом забила), по моему настоянию познакомила нас на вечеринке. Когда, к своему ужасу, я понял, что в первом семестре был на «Введении в поэтический семинар» вместе с хиппи и моей подругой на первом занятии, то принялся было подхалимничать, но она уже укурилась настолько, что ее голова была словно на пружинах, будто какой-то удолбавшийся шалтай-болтай, и, подняв руку, она медленно выговорила:

— Этот предмет полное мозгоебство.

Я перестал на него ходить, обескураженный, но желание трахнуть хиппи осталось.

Восьмидесятые на дворе, не унимался я. Какие могут быть хиппи? Пока я рос в Нью-Йорке, среди моих знакомых не было ни единого хиппи. Но все ж таки объявилась одна хиппушка из городишки в Пенсильвании, ни больше ни меньше. Хиппи была не слишком высокого роста, блондинка с длинными волосами, с острыми чертами лица, а не с мягкими, как все представляют себе хиппи, сдержанная такая. А кожа гладкая, словно коричневатый мрамор, и столь же чистая. Она всегда выглядела чистюлей; на самом деле она казалась ненормально здоровой. Хиппушка, которая говорила вещи типа: «Не твоего ума мыло» — или о еде: «Это очень нежный чили». Хиппушка, которая к столу всегда приходила со своими палочками. Хиппушка, у которой была кошка по имени Тахини.

«ДЖИМ ЖИВ» было написано на ее двери большими темно-лиловыми буквами. Она была постоянно накурена. Ее любимым вопросом было: «Ты под чем?» Она ходила в цветастых футболках. У нее были прекрасные маленькие упругие сисечки. Она ходила в клешах и училась играть на гитаре, но была всегда слишком накурена. Как-то вечером она попыталась принарядить и меня: клеша, цветастая майка, повязка на голову. Не удалось. Это уже было чересчур. Она постоянно говорила «красота». У нее не было никаких целей. Я читал стихи, которые она писала, и врал, что они мне нравятся. У нее был «BMW 2002». Она носила бонг в самопальной цветастой сумке.

Как и все богатенькие хиппи (а эта хиппи была чрезвычайно богата: ее отец был владельцем VISA или что-то вроде того), она моталась за Grateful Dead. Попросту забивала на учебу на неделю вместе с другими богатенькими хиппанами, и они колесили за «дедами» следом по Новой Англии, накуренные в умат, бронируя номера и анфилады комнат в «Холидей-инн», «Говард Джонсон» и «Рамада-инн», не забывая запасаться марками «Синий дракон», или MDA, или MDMA, или экстази. Она возвращалась с этих турне невероятно счастливой, утверждая, что на самом деле она одна из давно потерявшихся деток Джерри, что ее мать совершила типа ошибку еще до того, как вышла замуж за чувака из VISA, и в действительности она — одна из «деток Джерри». Наверное, она и впрямь была отпрыском Джерри, хотя и не уверен, в каком смысле.

Были и проблемы.

Хиппи постоянно твердила мне, что я слишком зажатый, слишком твердолобый. И из-за этого мы с хиппи расстались до того, как закончился семестр. (Не знаю, это ли истинная причина, но, оглядываясь назад, я нахожу странным, что мы вообще парились, потому что секс у нас был офигенный.) Все закончилось в один вечер, когда я сказал ей:

— Похоже, ничего у нас не выходит.

Она была накурена. Я оставил ее на вечеринке, после того как мы покувыркались в ее комнате наверху в Дьюи-хаусе. Домой я отправился с ее лучшей подругой. Она так об этом и не узнала или не осознала этого.

Хиппи вечно триповала, что меня тоже бесило. Хиппи вечно пыталась уговорить меня потриповать с ней вместе. Мне хорошо запомнился тот единственный раз, когда я все-таки отправился с ней в трип и увидел черта: это была моя мать. Меня и без того удивляло, как я вообще ей понравился. Я спрашивал ее, увлекалась ли она когда-нибудь Хемингуэем. (Не знаю, почему я спросил о нем, сам-то я никогда особо не читал.) Она рассказывала мне об Алене Гинзберге, Гертруде Стайн и Джоан Баэз. Я спросил, читала ли она «Вопль» (только слышал о нем на каком-то сумасшедшем предмете под названием «Поэзия и пятидесятые», который завалил), а она ответила:

— Нет. Звучит жестко.

Последний раз, когда я видел хиппи, я читал статью о вопросах постмодернизма (это было, когда я числился на литературном отделении, до того как перешел на керамику, а потом на социологию) для какого-то предмета, который завалил, в каком-то дурацком журнале под названием «Новые левые», а она, накурившись, сидела на полу в зоне для курящих и с какой-то девчонкой разглядывала картинки в альбоме по фильму «Волосы». Она подняла на меня глаза и хихикнула, а затем медленно махнула рукой.

  31