Последние отзывы

  118  

Только накануне Нового года он наконец получил все объяснения. К этому времени дозу лекарств уменьшили, и он смог воспринимать то, что ему говорили.

Когда прибыли пожарные, в доме никого не оказалось. Только сигнализация звенела. Не одни стеклянные колпаки полетели, кто-то нажал дополнительные кнопки вызова пожарных, полиции и «скорой помощи». Обежав дом вокруг, пожарные тут же заметили разбитое стекло у открытой двери на террасу, перевернутую мебель и кровь на плитах. Потом они увидели темную фигуру на дне бассейна.

Эрон прибыл примерно в то время, когда они откачивали Майкла. Тогда же появилась полиция. Они обыскали весь дом, но никого не нашли, обнаружили лишь кровь, которую никак не могли объяснить, и следы какого-то пожара. Наверху все комоды и шкафы были открыты, на кровати лежал наполовину уложенный чемодан. Но никаких следов борьбы.

Позже тем же днем Райен убедился, что «мерседес», принадлежавший Роуан, исчез, как и все документы на ее имя. Никто не смог найти ее медицинского чемоданчика, хотя родственники были уверены, что раньше они видели эту вещь в доме.

Не имея хоть какого-то связного объяснения того, что случилось, семья ударилась в панику. Прошло слишком мало времени, чтобы объявлять розыск Роуан, тем не менее полиция начала негласное расследование. К полуночи ее машину нашли на парковке у аэропорта, а вскоре пришло подтверждение, что тем же днем она приобрела два билета до Нью-Йорка и ее самолет благополучно приземлился по расписанию. Клерк вспомнил ее, вспомнил и то, что она летела в сопровождении высокого мужчины. Стюардесса вспомнила обоих, вспомнила, что они болтали и пили весь полет. Не было никакого свидетельства принуждения или нечестной игры. Семье ничего не оставалось делать, кроме как ждать, что Роуан свяжется с ними или что Майкл объяснит им происшедшее.

Три дня спустя, двадцать девятого декабря, из Швейцарии пришла телеграмма от Роуан, в которой она сообщала, что пробудет в Европе какое-то время и что следом вышлет инструкции относительно своих финансовых дел. В телеграмме содержалось одно из кодовых слов, известных только хранителю завещания и фирме «Мэйфейр и Мэйфейр». Это подтвердило, к удовлетворению всех заинтересованных лиц, что телеграмма действительно послана самой Роуан. В тот же день пришли инструкции, по которым в один из банков Цюриха была переведена существенная часть фондов. И снова использовались правильные кодовые слова. Фирма «Мэйфейр и Мэйфейр» не имела оснований подвергнуть сомнению распоряжения Роуан.

Шестого января, когда Майкла перевели из отделения интенсивной терапии в обычную отдельную палату, его навестил Райен, явно испытывавший замешательство и неловкость по поводу того, что ему предстояло сообщить. Райен постарался проявить максимальный такт.

Роуан будет отсутствовать «неопределенное» время. Ее точное местонахождение неизвестно, но она часто связывается с адвокатами «Мэйфейр и Мэйфейр» через юридическую фирму в Париже.

Дом на Первой улице переходит в полное владение Майкла. Ни один член семьи не мог оспорить его исключительное и полное право на эту собственность. Дом должен остаться в руках Майкла, и только в его руках, до дня кончины, по наступлении которой дом вернется, согласно закону, к завещательной собственности.

Что касается текущих расходов Майкла, то он получает карт-бланш исходя из финансовых ресурсов Роуан. Другими словами, он сможет иметь любые суммы, какие захочет или какие когда-нибудь запросит, без определенных ограничений.

Майкл все это выслушал молча.

Райен заверил его, что исполнит малейшее желание Майкла, что инструкции Роуан всеобъемлющи и подробны и что фирма «Мэйфейр и Мэйфейр» готова выполнить их до последней буквы. Когда Майкла выпишут из клиники, ему будет обеспечен максимальный комфорт.

Майкл даже не слышал большую часть того, что говорил ему Райен. Не мог же он в самом деле объяснить ему – или кому бы то ни было – всю иронию своей судьбы или как он день за днем, пребывая в наркотическом забытьи, думал об одном и том же, вспоминал главные события и повороты своей жизни, начиная с самых ранних.

Стоило ему закрыть глаза – и Мэйфейрские ведьмы снова представали перед ним в огне и дыму. Он слышал барабанный бой, пронзительный смех Стеллы и чувствовал запах гари.

Затем воспоминания рассеивались.

Наступал покой, он мысленно возвращался в раннее детство: вот он идет с матерью по Первой улице, чтобы посмотреть парад Марди-Гра, и любуется прекрасным особняком.

  118