Последние отзывы

  124  

Не успел Сбреде ответить, как президент вернулся и объявил, что миссис Линкольн не очень хорошо себя чувствует и просит ее извинить. При взгляде на Сарториуса полуприкрытые тяжелыми веками глаза президента вдруг широко распахнулись и, вздернув брови, он с пугающей откровенностью состроил сконфуженную мину. Возникла неловкая пауза.

Затем президент с генералами перешел в другое помещение. Сарториус мерил шагами кают-компанию, стараясь не вслушиваться в обрывки разговора, доносящегося сквозь переборку. Впрочем, слова и не были слышны, лишь голоса — баритон президента, хриплое бормотание Гранта и более громкие восклицания Шермана, говорившего тоном мальчишки-выскочки, который пытается уверить старших, что у него все под контролем.

Наконец дверь каюты отворилась, и Сарториус, стоя встретивший их возвращение, в полной мере оценил высокий рост президента. Головой тот чуть не чертил по потолку. У него были большущие ладони и огромные, нескладные ступни; на запястье из-под задравшейся манжеты торчали черные волоски. Длинное лицо было соразмерно росту, однако резкие его черты как бы усиливали общее впечатление, так что в своем уродстве оно было красивым — широкий рот с глубокими морщинами по углам, выдающийся нос, длинные уши и глаза, казалось, каждый миг готовые исчезнуть, прикрытые вялыми веками. Сарториусу пришло в голову, что облик президента говорит о каком-то наследственном заболевании, синдроме увеличенных конечностей и грубых черт. Отсюда же, быть может, и преждевременное старение. Не исключено, что именно этим объясняется чрезмерно изможденный вид Линкольна, тяготы должности которого усугубляются болезнью.

И самое важное, — сказал президент в заключение, — суровыми условиями мира не толкнуть их на то, чтобы в их сердцах война продолжалась. Нам нужно, чтобы инсургенты вновь стали просто американцами.

В этот момент все-таки появилась миссис Линкольн — полная женщина с круглым лицом и гладкими, туго стянутыми сзади волосами; ее глаза были полны подозрительности ко всему и вся. Словно не замечая приехавших генералов, равно как и Сбреде, она направилась прямо к мужу и заговорила с ним о дальнейших планах на этот день, будто никого вокруг не было. Затем, нахмурившись в ответ на какое-то никем не услышанное возражение, она вышла так же внезапно, как и вошла, оставив дверь кают-компании приоткрытой; Линкольн вынужден был встать и затворить ее.

Генералы, поднявшиеся ее поприветствовать, ничего иного не придумали, как продолжить разговор.

С испугом Сбреде обнаружил, что президент склонился к нему. Когда Линкольн к кому-нибудь непосредственно обращался, человека охватывало такое волнение, что он не мог толком сосредоточиться и понять, чего от него хотят. Чтобы слушать, приходилось не смотреть. Генерал Шерман сказал мне, что вы у него лучший, — заговорил президент. — Вы знаете, полковник, на моей жене эта война сказалась столь же губительно, как на самом старослужащем солдате-ветеране. Меня беспокоят ее нервы. Подчас мне жаль, что она лишена по-настоящему научного медицинского ухода — такого, который доступен каждому раненому бойцу в наших военных госпиталях.

Лишь несколько минут спустя, когда Сбреде сопровождал генерала Шермана на пароход, готовый отправиться в обратный путь, ему наконец объяснили, каковы в отношении него планы президента. Вы извините меня, полковник, — сказал ему Шерман, — но для вас наш поход окончен. Вы командируетесь в Вашингтон, в Министерство здравоохранения. Поплывете туда на пароходе с семьей президента.

Шерман хотел было уже взойти на борт, но вернулся. В жизни случаются трагические несоответствия, — сказал он. — Наш великий национальный лидер страдает в браке со сварливой неврастеничкой. Они потеряли сына. Но ведь и я тоже, и генерал Харди. И его Уилли, и мой — оба умерли. Тем не менее моя жена Элен тверда как скала. Она не лезет ко мне со своими страхами и подозрениями, когда я борюсь с кризисом нации. Я прослежу, чтобы ваши вещи вам выслали. Удачи, — бросил напоследок Шерман и взбежал по трапу.

В Сити-Пойнте Сарториус прикупил себе кое-какой одежды, саквояж, чтобы упаковать ее, и направился к «Речной королеве», готовой к отправлению в Вашингтон. С этой ситуацией приходилось смириться — что поделаешь? Качество медицинской помощи в армейских госпиталях, — думал он, — мистер Линкольн, конечно, представляет себе не совсем верно. Что ж, пусть это будет его единственная иллюзия.

  124