Глава восьмая

Со временем я смирилась с тем, что у меня не будет свадьбы, на которой я отдам свою невинность, как священный сосуд, наполненный миром, в руки тому единственному человеку, которому захочу служить и подчиняться до самой смерти.

Вернемся в экспоцентр, где я работаю выставочной моделью.

На Международной выставке ногтевой индустрии я знакомлюсь с Викторией Дольче. Ее явление подобно шествию ангела. Ослепительная Виктория Дольче идет по проходам между стендами, на которых мастера художественного выпиливания и обтачивания превращают ногти в произведения декоративно-прикладного искусства. Виктория идет в сиянии своей славы, и ее свет отражается в отполированных ногтях, в наклеенных стразах, в хроме и позолоте щипчиков, ногтей, пилок и щеточек.

Виктория стройна и худа, как мальчик-подросток. Изгибы ее божественного тела создают ту особую сексуальную геометрию, которая способна довести до безумия своей необъяснимой притягательностью. Рельеф ее оголенного загорелого живота не имеет ничего общего с грубой маскулинной статью красавиц, часами изнуряющих себя занятиями на тренажерах и с персональными тренерами. Ненавязчивый рельеф живота Виктории – это радующий глаз спокойный рельеф альпийских долин. Такой рельеф может быть вылеплен только Творцом в порыве вдохновения.

Ноги Виктории Дольче ступают по земле легко и уверенно. Как и полагается легким ногам ангела.

Когда Виктория идет по проходу в направлении стенда «Школа ногтевого искусства», я, одетая в лиловый наряд, сделанный, по всей видимости, из термоизолирующей ткани для космических кораблей, сижу в кресле. На закрепленные специальным клеем на моих пальцах искусственные ногти полуметровой длины художница наносит хохломскую роспись. Ногти на пальцах одной руки уже разукрашены красно-черно-золотыми орнаментами из ядреных цветов, кудрявых листьев и развесистых ягод. Чтобы лак высох, а изображение не смазалось, я держу руку полусогнутой, направив вверх широко расставленные пальцы и шевеля ими в воздухе.

Кому и для чего могут понадобиться хохломские ногти размером с хлебный нож – вопрос, который может прийти в голову только очень отсталому от жизни человеку. Искусство вообще бесполезно. И чем бесполезней, тем дороже. Это я понимаю. Хотя что может делать обладательница такого маникюра, мне трудно представить.

Когда вторая рука будет закончена, я превращусь в лайт-версию Фредди Крюгера. Но в отличие от него мои ногти-кинжалы я не смогу снять сама. Я буду ходить с ними, пока не закончится оплаченное хозяевами стенда время моей аренды и помощник мастера не отклеит их. И мне очень повезет, если в предстоящие часы мой мочевой пузырь и кишечник не потребуют от меня никаких действий.

Но когда в дальнем конце ряда появляется в сиянии Виктория Дольче, я забываю обо всем. Мое сердце начинает биться в такт ее легким шагам. Она нигде не останавливается. Виктория только смотрит на происходящее ясным, не выражающим эмоций взглядом. Ее большие серо-зеленые глаза видят что-то невидимое остальными. Пухлые губы Виктории Дольче застыли в едва уловимой печальной улыбке архангела, который держит в руках огненный меч.

Я знаю, что она не могла появиться здесь просто так. Виктория Дольче пришла разрушить этот мир или забрать того, кто достоин находиться в мире ином, где обитает она. Я надеюсь, что она пришла за мной.

  27