Последние отзывы

  21  

Теперь мама демонстрирует всему миру, что она облезлая овца Христова стада. Ее величество снимает с себя остатки своих роскошных нарядов, прячет подальше украшения и побрякушки. Свой фирменный голос Королевы-Поцелуйте-Меня-в-Зад она тоже временно запирает под замок. Теперь мама говорит нараспев, с той непередаваемой херувимской сладостной интонацией, которая свойственна только раскаявшимся мариям магдалинам. Наконец-то мама находит себе занятие на весь день. Зачехлив себя в длинную юбку и нищенское пальто, она оборачивает свою безумную голову в платок и с утра отправляется «по храмам». Весь ее смиренный вид является прямым укором Богу, который несправедливо покарал не только ее, но и ее детей. По выходным нас – меня, сестру и брата – мама толкает впереди себя, как конвоируемых военнопленных, в церковь. Здесь, по ее хитрому замыслу, Бог наконец должен узреть, какую чудовищную и несправедливую ошибку он совершил, когда обрек нас на такие страдания. И ради нас Бог должен вернуть маме все то, что он у нее отнял. В противном случае Бог знает, в какой ад наша мама превратит нашу жизнь, если он, Бог, не исправит свои ошибки и перегибы. Но мама понимает, что с Богом непросто договориться. Поэтому она терпелива. И каждый день отправляется «по храмам». Здесь она смиренно стоит на службах со свечкой в руках, всем видом показывая Богу, что она ангел, а он – вздорный злой старик. После служб мамин день завален целым ворохом «богоугодных дел». Проведя в этих паломничествах вместе с ней не один день и не одну неделю, я кое-что поняла в реалиях современной религиозной жизни. Во-первых, существует целая армия неприкаянных баб, которые изо дня в день шляются по церквям. Этим своим «молитвенным подвигом» они могут оправдать все на свете: брошенных детей, запущенных мужей, элементарное нежелание готовить еду и убираться дома. Какая может быть еда – они же себя Богу посвятили! На практике это стадо Христовых овец только тем и занимается, что охмуряет здоровых и румяных приходских священников, ходит друг к другу на чаи с пирогами и обеспечивает непрерывный трафик городских сплетен. Эти храмовые матроны, перемещающиеся по всему городу и имеющие обширнейшую агентурную сеть, знают все и обо всех. Не удивлюсь, если наиболее истовые из праздношатающихся по церквям теток давно хранят дома в шкафу рядом со своими наиболее «постными» платьями кители с погонами офицеров ФСБ и наградными кортиками.

В новой «политике» моей мамы я исправно выполняю отведенную мне роль заложницы, интересами которой мама шантажирует Бога. Мама таскает меня с собой по церквям, знакомит со своими товарками в длинных юбках и румяными батюшками. Непременной темой каждого ее разговора является «бедняжка Кариночка», которая тяжело переживает предательство отца и у которой из-за ее «чистой и наивной души» нет никаких перспектив в этом мире. Речь идет, естественно, обо мне. Свое скорбное «житие» мама часами может расписывать батюшкам, матушкам, прихожанкам, захожанкам и любому обладателю «девственных» ушей. Все должны проникаться сочувствием к ее судьбе. Ну а если ее судьба их не трогает, то разговор переводится на меня. И когда они видят мои каштановые кудряшки, темные глаза маленького олененка и смиренную улыбку ангела, их ледяные сердца сгорают в огне любви. Ниагарским водопадом льются слезы. Руки рвутся, чтобы оградить меня от этого чудовищного мира. Сочувствующие матроны несут маме сумки с вещами для детей, продукты и иногда даже деньги. Будучи послушной овцой Христова стада, мама, естественно, нигде не работает.

Чтобы не платить нам алименты, отец, на правах хозяина своей компании, определил себе официальную зарплату, которой едва хватило бы, чтобы купить среднего качества мужские штаны. Поэтому все, что мы получаем от своего отца, – это триста рублей в месяц. Несмотря на это, мы не умираем, а продолжаем жить. Уж не знаю, результат ли это маминой пиар-кампании, развернутой в среде праздношатающихся овец, или проявление божеской милости. Но формально мамины усилия по налаживанию отношений с Богом приносят плоды. Хотя мама, естественно, не считает, что Бог выполняет перед ней ВСЕ свои обязательства. Поэтому она готовит Богу новую ловушку. Приманкой в ней снова должна выступить я.

В один из воскресных дней она будит меня ни свет ни заря. После того как я умыта и причесана, мама одевает меня в карнавальный костюм гимназистки-отличницы. Черная юбка, из-под которой едва выглядывают ноги в белых гольфах, обутые в туфли без каблука. Сверху – белая блузка в тонкую синюю полоску, застегнутая на все пуговицы до самого горла. Чтобы замаскировать мою грудь с дерзко торчащими даже через лифчик и рубашку сосками, мама напяливает на меня вязаный жакет. Но, не удовлетворившись и этим, повязывает спадающий на грудь белый бант. В таком «богоугодном», по мнению мамы, виде она уверенно тащит меня в какую-то церковь, в которой мне еще не посчастливилось побывать. По дороге мама проводит инструктаж:

  21