очень нудно 
157 
…В бреду Славика преследовали кошмары: горит машина; он пытается отворить дверцу, но ее заклинило. Как же выбраться из этой пылающей мышеловки? Разбить стекло? Ветровое стекло! Но что с рукой? Он не может ее поднять — как бревно. Неужто у него не хватит сил разбить стекло? Позвать на помощь. Кого? Милицию? Нет, он никого не станет звать! Но пламя ближе, оно жжет, гудит в ушах.
— Ма-ма!
— Сынок! Сыночка! Я здесь, с тобой. Успокойся.
И вдруг тишина. Нет жара, не гудит пламя. Снежная белизна перед глазами. А, его выкинуло из машины! Так это же отлично! Наглотаться снегу, встать на ноги — и бывайте здоровы. Вода сама льется в рот. Ах, речка! Речка, которую ему не удалось проскочить. Но ведь он отличный пловец.
Так повторялось раз за разом. А потом он увидел глаза матери, ее лицо, родное, ласковое. Радость в ее глазах, светившаяся сквозь слезы, доброта улыбки затопили его горячей волной неведомой до сих пор нежности к матери, благодарности ей. Это она, мать, спасла его. Она первая явилась, когда он оказался в беде. А может быть, это ему только чудится? Может быть, ему просто хочется, чтоб мама была здесь, рядом? Он пробует поднять руку, чтоб коснуться ее. Запекшиеся губы еле шевелятся:
Он, в бинтах, не слышит, но по Движению ее губ догадывается, что мать говорит:
— Глупенький мой! Разве так можно?
Нет, он не бредит. Мать действительно рядом. Славик сразу вспоминает все, даже санитарный самолет, Яроша и Машу. Догадывается, что потом была операция. И вот — он жив. Это немаловажное обстоятельство наполняет его такой радостью, что, если б были силы, он, верно, загоготал бы, закричал на всю больницу, на весь мир.
Валентина Андреевна была бесконечно благодарна Маше за то, что та осталась в больнице в праздничный первый день Нового года и не только помогала дежурному врачу и сестрам, а взяла все в свои руки, поддерживала связь с Ярошем. Никто ее, операционную сестру, не заставлял здесь сидеть.
Каждая мать при любых обстоятельствах думает о счастье своих детей, об их будущем. Валентина Андреевна почувствовала, что с радостью назвала бы эту «золотую девушку» своей дочерью. Но не суждено. Не выходя двое суток из палаты, они переговорили обо всем на свете, и Маша все рассказала ей. «Почему им так не повезло в любви, моим детям?» — с горечью думала мать.
На третью ночь Маша заставила обессилевшую женщину прилечь у Яроша в кабинете… Сама осталась в палате. Славик застонал от боли и проснулся. Увидев, что ночь (горел только синий ночничок), встревожился спросонок. Маша зажгла настольную лампу, склонилась над ним. Он удивился и обрадовался,
— Дать попить?
Жадно пил. Потом потянулся губами, чтоб поцеловать ее руку..
Она пригрозила ему пальцем.
— Не двигайся, будет больно.
— Ты вышла замуж? — спросил он,
— Нет.
— Не уходи от меня.
Второго января после работы приходил!» ребята — вся бригада. Их не пустили. Маша вышла к ним в вестибюль. И увидела ту девушку, которую встретила со Славиком в кино. Нинка вспыхнула, отошла в сторону, к гардеробу. Ребята приветствовали Машу радостным гомоном., Генрих пошутил:
— Хорошо везде иметь своего человека.
— Как там наш автолюбитель?
— Передай, что мы ждем его на завод, в бригаду. О разговоре, который был, пусть забудет. Ничего не было. Обязательно передай!
Маша поняла.
— Вы хотели выгнать его из бригады? За что?
И увидела, как смутился Тарас, словно это он виноват. Вообще он был молчалив, неприметен среди друзей; больше, чем все остальные, опечален. Маша пожалела его. А потом и себя. Взгрустнулось на миг, словно предстояло ей проститься с чем-то очень дорогим,
40
Ярош и Маша вместе вышли из больницы. Окончился рабочий день, довольно напряженный: были операции, всегда утомительные. Славик чувствовал себя хорошо, даже мать наконец доверила его дежурным сестрам и санитаркам..
До автобусной остановки шли молча. Морозное солнце, казалось, и&лучало не тепло, а холод. Снег под ногами звенел на сотни ладов. Маша сказала:
— Сегодня буду встречать Новый год. Ох, и погуляю! Как там Зося? Вчера я забегала на часок, так она кислая какая-то была. Заскучала.
Антон Кузьмич понял ее слова как приглашение вместе отпраздновать Новый год, однако промолчал. Утром он обещал Вите и Наташе отправиться с ними на лыжах за город. Но к вечеру похолодало. Вряд ли стоит в такой мороз выходить с детьми в поле. Мать, наверное, будет против.
157 
