Последние отзывы

  34  

— Они внизу, в вестибюле, — сказал я. — Они тебя услышат.

— Тогда позови их сюда. Я вернусь, Графф… через день или пару ночей, в худшем случае. У тебя остается все наше снаряжение и деньги, кроме тех, что я возьму на бензин.

— Зиг… — начал я.

Но он открыл окно и качнулся, стоя на выступе. Он надел очки и шлем — часть парашютистского снаряжения для совершения полета. Затем сунул ноги в пакеты — они надулись; в них он стал похож на человека, у которого на ногах стеклянные банки.

— Зигги?

— Графф, — откликнулся он, — нам нужны детали! В конце концов, Графф, мы не слишком хорошо осмотрели это место — с твоим кувырканием с этой гиппопотамихой и тем, что мы тут натворили… как мы могли?

А я подумал: «Что ты несешь? Как скачут твои мысли — куда-то мимо меня».

И тут он прыгнул.

А я подумал: «Ну и спектакль! Ты мог бы спуститься по виноградной лозе!»

Он издал чавкающий звук, приземлившись в садовом навозе.

Затем я снова услышал голос мэра:

— Герр Графф! Он не передумал?

— О, я думаю, он вступит в переговоры, — откликнулся я и вышел в коридор. — Поднимайтесь сюда! — прокричал я, и мне было слышно, как они затопали вверх по лестнице.

Но мне также было слышно чиханье мотоцикла: он резко втянул воздух, завелся и снова потух, как если бы кто-то мощно заревел, а потом внезапно задохнулся на середине. Те, кто огибал лестничный колодец, тоже его слышали; мы смотрели друг на друга через спасительную длину коридора.

Затем я бросился обратно в комнату к окну, я слышал, как по лестнице побежали вниз, в вестибюль. Однако мэр двинул за мной; по его алчному лицу пробежала судорога.

Наконец Зигги это удалось: из выхлопных труб вырвались густые клубы дыма, пушистые и невесомые, как серые котята. Позже мы нашли их, похожих на клочья изодранного парика, повисших на кустах форситии.

Зигги заставил мотор работать ровнее, прогнав его туда-сюда, и подкатил к воротам, все еще суженным из-за опрокинутой повозки.

Еще прежде, чем полицейские выскочили на крыльцо замка, и до того, как пьяный молочник, отмытый до розового цвета толстяк и тетушка Тратт заорали что было сил от дверей замка, Зигги проскочил через брешь, давя ногами на педали. Сгорбившаяся, покрытая воском охотничья куртка блеснула, словно спина жука. Но даже сквозь шум дождя мне было слышно, как он выжал третью скорость.

О, любитель дурной погоды и исключительно рискованных обстоятельств! Это была — ну да, пробный марафон в Вену! — разведывательная миссия Зигги в Хитзингерский зоопарк.

Реальный и неразумный мир

Я прочел записки несколько раз, и Галлен заметила свет в щели под моей дверью. Я видел тень от ее ног, осторожных и легких.

— Галлен, — позвал я. — У меня не заперто! — Потому что никто не потрудился починить выкрученную полицейским дверную ручку.

Я надеялся увидеть ее в ночной рубашке, без черных тесемок и оборок.

Но она была в фартуке; издав звякающий звук, она вошла в мою комнату с засунутыми в вышитый карман для монет руками.

— Я знаю, — сказал я. — Ты хочешь переспать со мной.

— Прекрати, — оборвала она. — Я всего на минуту.

— Но это займет не один час.

— О, Графф! — воскликнула она. — Они говорят о тебе.

— Я им нравлюсь?

— Ты помог ему сбежать, — сказала она. — Никто не знает, что делать.

— Они что-нибудь да придумают, — ответил я.

— Графф, они говорят, что у тебя мало денег.

— Поэтому ты не хочешь выходить за меня замуж, Галлен?

— Графф, они серьезно возьмутся за тебя.

— Иди и сядь, Галлен, — попросил я. — Я тоже хочу серьезно взяться за тебя.

Но она присела на кровать Зигги, которая была такой мягкой и так сильно прогнулась, что колени Галлен уставились мне прямо в лицо — восхитительные маленькие чашечки.

— Прекрати краснеть, Галлен.

— Что это ты делаешь в таком виде в кровати? — спросила она.

— Я читал.

— Могу поклясться, на тебе ничего нет, — заявила она. — Под покрывалом… я готова поклясться, что ты спишь нагишом.

— А ты сгораешь от нетерпения посмотреть, да?

— Они собираются схватить тебя, Графф, — сказала она. — Я увидела у тебя свет и поняла, что ты не спишь. Я думала, ты одет.

— Но ведь я укрыт, — сказал я. — Сядь ко мне на кровать.

— Графф, мэр и моя тетка что-то замышляют.

  34