Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
132 
И моя Галлен, к которой я теперь устремился, казалась непохожей на ту девушку, которую я нежно обнимал в наш первый вечер, которую оставил под брызгами водопада, когда побежал к нам в комнату узнать, зачем это Зигги маячит в окне, словно орангутанг в клетке.
Я продолжал бежать по темной садовой дороге; в голове у меня шумело, и я старался изо всех сил, чтобы хрупкий план не споткнулся о самый хрупкий корень в моей гудящей башке.
Пока Зигги, не сопротивляющегося, увозили все дальше и дальше от места, где должны были осуществиться его планы, пока, по моим представлениям, О. Шратт еще не заступил на свое дежурство и пока Знаменитый Азиатский Черный Медведь мог немного отдохнуть и спал таким же крепким сном, что и Зигги.
Но на этом я оборвал свое воображение. Я сменил быстрый бег на быстрый шаг, преодолевая усталость размоченных ваннами ног, устремляясь к Галлен и оставляя в голове только самые ближайшие планы. Только самые насущные.
Ждет ли она там, где сказал Кефф? Заведется ли мой мотоцикл? И раз Кефф обучил ее водить мотоцикл, то куда мне класть руки, чтобы держаться за нее, когда она повезет нас?
Ощущение ночи
Мне приходилось следить за своими руками. Эта девица пугалась их, к тому же водитель из нее вышел очень нервный. Галлен неплохо обучилась технике вождения — переключению скоростей, наклону на поворотах, — но ее сковывала чрезмерная осторожность. Она легко пугалась всего — даже того, чего не было на дороге.
— Кефф не учил меня ездить ночью, — оправдывалась Галлен. Шлем на ее голове сидел как-то смешно, слишком высоко, коса болталась из стороны в сторону, когда она высматривала на обочинах «нечто». Опасаясь, как я считал, как бы это «нечто» не набросилось на нас.
Так что я не хотел нервировать ее еще больше своими руками, я держал ее за талию, кроме тех моментов, когда мы спускались с горы, — тогда я давал рукам отдохнуть на ее бедрах. Она надела кожаный дамский жакет и затянула его старым ремнем, который дал ей Кефф. Обнимая ее за талию, я позволил рукам пробраться к ней под жакет и прижаться к ее теплой блузке. Но под ней оказались такие напряженные мышцы, каких я в жизни не встречал, поэтому не стал прижиматься к ней сильнее.
Один раз я прокричал ей в ушное отверстие шлема:
— Галлен, ты отлично водишь мотоцикл!
Но она испугалась даже этого. Повернув ко мне голову, переспросила:
— Что? — и едва не опрокинула нас.
Когда мы сбавляли скорость, проезжая через небольшие городки, я мог говорить более свободно.
Я сказал:
— Вечереет. Мы могли бы поискать кемпинг.
Но она была убеждена, что мы должны ехать ночь напролет, чтобы как можно дальше удалиться от Вайдхофена — в горы на юго-запад. Чтобы, если нас всерьез возьмутся искать, это было как можно трудней сделать.
Но я думал, что она не хочет спать со мной этой ночью. На самом деле меня интересовало, составила ли она такой план, чтобы мы никогда не спали в темноте. Я предвидел, что, пока мы вместе, мы будем остервенело мчаться ночь напролет; даже если нам понравится какое-нибудь местечко для стоянки, мы все равно поедем дальше и будем кружить вокруг него — до самого рассвета.
Но затем она меня удивила. Остановилась в самом большом за весь путь городе, еще до полуночи. Это был Мариацель — довольно шумный и набитый туристами, походивший на летний вариант лыжного курорта с открытыми допоздна ночными клубами, толпой танцующей молодежи в нарядной одежде — рок-н-ролльная музыка едва не вырывала цветы из приоконных ящиков.
Моя Галлен подержала нас немного на холостом ходу перед городом: она с любопытством смотрела на открытые окна и парочки, покуривающие на ступеньках. Они тоже пялились на нас будь здоров.
И только тут я сообразил, что Галлен фон Санкт-Леонардо никогда не бывала дальше Вайдхофена; для нее это была городская жизнь — удивительная и очень притягательная.
Я был сражен наповал, хотя и сохранял спокойствие. Нет, правда. Оказывается, в этом мире существовал подобный соблазн, даже для нее.
А когда мы снова вернулись на дорогу, я осмелился дотронуться пальцами до ее живота — так сказать, слегка помассировал его. Мне показалось, что ее мускулы немного ослабли. Я неуклюже поцеловал ее через ушное отверстие шлема. И она слегка отпрянула от меня.
За городом Галлен так резко и круто положила мотоцикл на повороте, что я от страха вцепился в ее живот еще сильнее, из чего, вероятно, она сделала вывод, что взяла надо мной верх. И я почувствовал, как в животе у нее что-то екнуло.
132 
