Последние отзывы

  187  

Озадаченные, мы все посмотрели на шкуру так же пристально, как и Эпей.

— Прежде всего я хочу узнать, что ты думаешь вот по какому поводу, — сказал Одиссей, царь Внешних островов. — У тебя было десять лет, чтобы как следует рассмотреть стены Трои. Скажи мне, есть ли в ойкумене таран или осадное орудие, способные разрушить Скейские ворота?

— Нет, царь Одиссей.

— Отлично! Второй вопрос: с теми материалами, мастерами и средствами, которые у тебя есть сейчас, смог бы ты построить мне огромный корабль?

— Да, господин. У меня есть корабельщики, плотники, каменщики, пильщики и много рабов. И я думаю, что в пределах пяти лиг отсюда подходящего дерева хватит на целый флот из таких кораблей.

— Прекрасно! Третий вопрос: ты смог бы построить мне деревянного коня, такого, как на рисунке? Еще раз посмотри на черную линию. Это тридцать локтей — высота троянских стен. То есть уши коня будут в тридцати пяти локтях от земли. И четвертый вопрос: сможешь ли ты поставить этого коня на деревянную платформу, которая выдержит его вес? И мой пятый вопрос: сможешь ли ты сделать коня полым внутри?

Эпей улыбался; было очевидно, что эта затея разбудила его фантазию.

— Да, мой господин, на все твои вопросы я отвечаю — да!

— Сколько времени тебе на это понадобится?

— Не больше нескольких дней, мой господин.

Одиссей снял шкуру со стены и бросил инженеру.

— Благодарю тебя. Возьми это и ступай к моему дому. Увидимся там.

Мы были в полном недоумении. Наши лица, наверно, выражали полное замешательство, страх и подозрительность, но, пока мы ждали ухода Эпея, Нестор начал посмеиваться от удовольствия, словно вдруг услышал самую удачную шутку за всю свою долгую жизнь.

Одиссей широко раскинул руки и вытянулся во весь рост, став, как нам показалось, намного выше нас; он оседлал любимого конька, и теперь никому из нас не удалось бы ни сбить его с мысли, ни остановить. Он взмахнул рукой, а его голос зазвенел под потолочными балками.

— Вот, мои братья цари и царевичи, как мы возьмем Трою!

Мы сидели, проглотив языки, и смотрели на него во все глаза.

— Да, Нестор, ты прав. И ты, Агамемнон. Конь такого размера вместит в свое брюхо, думаю, примерно сто воинов. И если они выйдут из него тихо, под покровом ночи и неожиданно, ста воинов вполне хватит, чтобы открыть Скейские ворота.

Со всех сторон на него обрушился шквал вопросов. Скептики орали, приверженцы ликовали, и шум не утих, пока Агамемнон не слез с Львиного трона, забрал у Мериона жезл и застучал им по полу.

— Вы сможете задать все свои вопросы, но только спокойнее и… после меня. Одиссей, сядь, налей себе вина и объясни все по порядку и как можно подробнее.

Совет закончился только с наступлением темноты; мы с Одиссеем вернулись в его дом. Эпей терпеливо ждал, расстелив шкуру перед собой — теперь на ней было еще несколько рисунков поменьше. Я оцепенело слушал, как они обсуждают между собой технические подробности — что Эпею понадобится, сколько времени займет постройка — и необходимость держать все в полном секрете.

— Ты можешь работать в тайной лощине, которая начинается прямо за этим домом. Она глубока, а на другой стороне растут деревья, которые скроют коня по самые уши. С городских смотровых башен ничего не будет видно. У этого места есть еще одно преимущество. Оно было под запретом для всех и вся так много лет, что у тебя не будет никаких любопытных зрителей. Вместо рабов ты будешь использовать тех, кто там живет. Ни один человек, которого ты приведешь в лощину, не сможет из нее выйти, пока работа не будет закончена. Ты согласен с такими условиями?

Глаза Эпея блеснули.

— Положись на меня, царь Одиссей. О том, чем мы занимаемся, никто не узнает.

Глава тридцать вторая,

рассказанная Приамом

С оледенелых скифских равнин с воем налетел Борей, северный ветер, выкрасив деревья багрянцем и желтизной; прошло лето десятого года, но Агамемнон был все еще здесь, словно шелудивый пес, охраняющий вонючую троянскую кость.

Ничего не осталось. Перед самой смертью Гектора я приказал вынуть из дверей, полов и ставень последние золотые гвозди и бросить в тигель. Сокровищница опустела; все, пожертвованное в святилища, пошло на золотые слитки; и богачи, и бедняки стонали под бременем налогов, но и этого мне не хватало на то, в чем Троя нуждалась, чтобы продолжать сражаться, — наемников, оружие и прочие военные нужды. Мои доходы от пошлин за проход в Геллеспонт перестали поступать десять лет назад. Агамемнон собирал их со всех ахейских кораблей, потоком хлынувших в Понт Эвксинский, изгнав из него корабли других племен. Мы ели досыта только потому, что наши южные и северо-восточные ворота оставались открытыми и селяне продолжали заниматься земледелием, но наша пища состояла лишь из того, что можно было вырастить в нашей местности, остального у нас не было. Легендарных коней Лаомедонта, которые паслись на южной равнине, осталось всего несколько, я был вынужден продать почти всех. Как говорится, все двигается по кругу. То, в чем мы с Лаомедонтом отказали ахейцам, теперь ахейцам и принадлежало: позже я узнал, что основным покупателем этих коней был царь Аргоса, Диомед. Гордыня, гордыня… К падению ты ведешь.

  187