Последние отзывы

  66  

– Вот черт! – сказал я себе.

Картина происшедшего была ясна как день, я лишь надеялся – а вдруг папа забыл запереть кабинет? Как же, забудет он! Должно быть, позвонил Эрик. Папа берет трубку, потрясен до глубины души, решает нажраться. Потом выдвигается в город, наверно, за добавкой. Либо в магазин, либо… – я глянул на часы, – когда там «Роб Рой» начинает работать и в дневное время, не с этих ли выходных… Я махнул рукой: да какая разница. Должно быть, позвонил Эрик. Папа от расстройства залил глаза. Теперь вот направляется в город – либо залить еще, либо повидать Диггса. Или, может, Эрик назначил встречу. Нет, вряд ли; тогда уж он для начала связался бы со мной.

Я вскарабкался наверх, в чердачный зной и духоту, распахнул слуховое окно с «материковой» стороны и уставился в бинокль на подступы к острову. Сбежал вниз, вышел из дома, запер дверь и пустился трусцой через мост и дальше по тропинке, попутно забираясь на каждую высокую дюну. Все было как будто в полном порядке. На холме, где видел отца, над самым Трамплином, я остановился и сердито почесал в промежности. Я лихорадочно соображал, что делать дальше. Покидать остров не хотелось, но у меня было ощущение, что события, скорее всего, начнут развиваться в городе и окрестностях. Не позвонить ли Джейми, подумал я; но тот был не в лучшей форме для того, чтобы мотаться в поисках отца по всему Портенейлю или вынюхивать, не запахнет ли где горящей псиной.

Я уселся на тропинку и попробовал собраться с мыслями. Каким будет следующий ход Эрика? Он может подождать, пока стемнеет, и тогда двинется к дому (а к дому он двинется обязательно; не затем же он проделал такой путь, чтобы в последний момент пойти на попятный?), а может, подумает, что раз уж рискнул позвонить, то терять ему все равно больше нечего, и сразу направится к дому. С другой стороны, он спокойно мог сделать это уже вчера. Так что же ему помешало? Не иначе как что-нибудь замышляет. Или я слишком грубо с ним поговорил. Идиот! Зачем я бросил трубку? Может, он надумал теперь сдаться, а может, задать деру. И все потому, что я отверг его – своего брата!

Я сердито покачал головой и встал. Так я ни до чего не додумаюсь. Следовало предполагать, что рано или поздно Эрик выйдет на связь. Значит, надо вернуться домой, куда он или позвонит, или в конечном итоге доберется. Вдобавок там сосредоточена вся моя сила и мощь; это место, которое мне больше всего нужно оборонять. На душе у меня сразу стало легко оттого, что план действий принят – даже если это план бездействия, – и я резвой трусцой припустил к дому.

Пока я отсутствовал, в доме стало совсем душно. Я рухнул на кухонный стул, отдышался, потом помыл стакан и убрал бутылку из-под виски. Вдоволь напился апельсинового сока, затем наполнил кувшин соком со льдом, взял пару яблок, полбуханки хлеба, отрезал сыра и перенес все на чердак. Достал стул, который обычно стоит на Фабрике без дела, водрузил его на помост из томов древней энциклопедии, снова распахнул слуховое окно с «материковой» стороны и соорудил себе подушку из старых выцветших штор. Устроился на своем маленьком троне, вооружился биноклем и стал вести наблюдение. Спустя какое-то время я раскопал на самом дне коробки с игрушками старый ламповый радиоприемник в бакелитовом корпусе и через адаптер подключил ко второму патрону на потолке. Поймал «Радио-три», где передавали оперу Вагнера; самое то, что надо, решил я и вернулся к слуховому окну.

В нескольких местах облачный покров разошелся, и сквозь медленно плывущие прорехи на землю падали яркие, с медным отливом, пятна солнечного света; иногда – прямо на дом. Я наблюдал, как неторопливо перемещается по кругу тень моего сарая по мере того, как день клонится к вечеру, и солнце также перемещается по кругу над лохматыми облаками. Новый жилой массив на лесистой горке за старыми портенейльскими кварталами лениво семафорил окнами: одни мало-помалу переставали отражать солнце, другие мало-помалу вспыхивали бликами, но не обходилось и без перебивок, если кто-нибудь открывал или закрывал окно или по муниципальной улице проползала машина. Я отпил сока и подержал во рту кубики льда. Окружающий дом веял раскаленным дыханием. Я продолжал водить биноклем из стороны в сторону, с юга на север и обратно, расширяя зону видимости настолько, насколько это было возможно, так чтобы не вывалиться из слухового окна. Опера кончилась, ее сменила какая-то кошмарная современная музыка, нечто вроде дуэта Еретика-на-дыбе и Горящей Собаки, но выключать я не стал, поскольку сон она отгоняла исправно.

  66