Последние отзывы

  117  

Духа-искусителя гонят веником из ольхи.

Такие люди, как Марийка, могут переходить из одной веры в другую, даже не заметив этого. Овцам все равно, на какой лужайке пастись. Собаке без разницы, какое стадо охранять.

«Главный недостаток обычного человека, – писал отец Авель в дневнике, – это его полное религиозное невежество. В нем есть общее покаянное чувство и сознание греховности, но нет ясного представления о реальном грехе и нет навыка анализировать свою жизнь и замечать грехи. Оттого на исповеди почти всегда однообразно-убийственное: „Грешен, отец мой!“. Так продолжается до тех пор, пока гром не грянет.»

Для Марийки гром грянул.

Я счастлива, думала девушка. Я знаю, зачем жить. Специфика киноида, умноженная на уникальность ситуации, проявила себя с особенной резкостью. Марийка нуждалась в хозяине, и хозяин возник. Она нуждалась в отаре, и отара появилась. Ей требовались враги, покушающиеся на власть над отарой, хищники, что отбивают слабых овец – и это ей даровали.

Чудо, смеялась Марийка.

Двое наслаждались счастьем: Толстый Ува и Марийка Геджибош.

Единственный фактор, не умещающийся в привычные рамки – флуктуации, которые парили вокруг Шеола, пользуясь тюрьмой по своему разумению – также нашел место в картине мира. Честно говоря, сперва девушка чуть не сошла с ума, раздираемая противоречиями. Овчарка, не способная противостоять ворам и хищникам? Вилять хвостом, когда надо скалить зубы?

От безумия ее спасла перемена знака. Если проблему нельзя решить, ее надо переименовать. Если негатив вне твоей власти, он должен стать позитивом. Захват тела пенетратором – Осенение. Жизнь захваченного – благодать. Уничтожение тела – вознесение.

Хищники, терроризирующие отару, фактически превратились в друзей Хозяина. Друзья пользовались стадом для собственных нужд, при Его одобрении. Значит, овчарке нечего смущаться. Отец Авель называл души, прозябающие в Шеоле – рефаимами. Бессильными. Это правильно – раз овца бессильна возразить резнику или стригалю, значит, прими судьбу как должное, а там и как единственно верное.

Зачеркни минус – он превратится в плюс.

Возрадуйтесь и надейтесь!

Во время ближайшего завтрака она забралась на стол и начала проповедовать. Отец Авель плакал, слушая жуткую смесь первобытных воззрений, основ веры и наивных представлений самой Марийки. Он узнавал в ее речи обрывки собственных проповедей. Во всяком случае, его увлечение теорией Шеола, как гетто для душ-теней, рефаимов-бессильных, ждущих Дня Восстания, явно оказало влияние на заключенную Геджибош.

Аналогия мистического Шеола с реальной тюрьмой была любимой темой отца Авеля. И вот – зерно упало на благодатную почву, дав обильные всходы.

Священник ужасался: неужели это я толкнул невинную девицу на путь ереси? Поздно – от него больше ничего не зависело. Отец Авель не знал, что именно сегодня он стал превращаться в Авеля О'Нейли, летописца. Старт коренных изменений личности – умение промолчать, боясь насилия, когда все твое естество требует вмешательства.

Но путь мученика страшил отца Авеля.

Зато авторитеты не промолчали. Троих Марийка убила «второй смертью, без воскресения» прямо здесь, на глазах собравшихся. Это произошло быстрее, чем дубль-система успела отреагировать и включить парализатор. Столовая относилась к тем местам, где насилие контролировалось. Но программа «следаков» не была рассчитана на киноидов-намодов.

Стадо притихло, вдыхая свежий запах крови. Парализованная, девушка упала на труп одного из «еретиков». Примчавшись на вызов, кибер-тележка отвезла ее в карцер. Марийке повезло: очередной День Гнева грянул быстро, спустя двое суток, и карцер открылся.

К стаду вернулась не Марийка Геджибош, а Пастушка.

– Я молилась в уединении, – сказал она, превращая карцер в келью святой. – Малый Господь снизошел ко мне. Покой – вот наша участь. Покой и ожидание. Кто не согласен – зверь, пожирающий малых сих. Я охраню верных от зверя.

Ее слушали.

Присутствие собаки благотворно для овец.

Малый Господь временами являлся Пастушке, обустраивающей Шеол. В огне, в сиянии, он был очень похож на Принца Марека – гранд-чемпиона породы «цэрбский чувач», обладателя знака «Образцово выращенный» и статуса «Лучший кобель», трагически погибшего в честном бою.

Отец, которого Марийка никогда не видела живым, направлял дочь.

  117